Щеки Вероники налились горячей краской: страх, гордость и чувство вины жгли ее изнутри. Она врала Морре в глаза, и все же та пришла поддержать ее.

Коммандера Кассиана рассказ о том, как Вероника сражалась верхом на Ксепире, нисколько не удивил. Должно быть, он уже был наслышан.

– Сильнее анимага, чем она, я еще не встречала, – с гордой улыбкой добавила Джана. В уголках глаз у нее залегли морщинки. – На горе́ не сыщется животного, которое устояло бы перед ней.

Она явно имела в виду Вихря. Вероника невольно улыбнулась Джане в ответ.

– А теперь, когда у нас есть это, – Эрскен мотнул головой в сторону сумки в углу комнаты, которую Вероника до этого момента даже не замечала, – я так понимаю, мы снова станем вербовать новобранцев?

– Да, – сдержанно согласился коммандер.

– Ну так почему бы не начать с нашей Вероники?

Сказал это Эрскен неловко – ему было непривычно произносить ее настоящее имя, – однако внимание привлекло слово «нашей». У Вероники перехватило дыхание.

– Вчерашняя атака означает войну, коммандер, – сказала Морра. – Время готовить войска, и на счету каждый боец.

– Особенно такой яростный и бесстрашный, как она, – добавил Эрскен.

Коммандер раскрыл рот. Его окружили со всех сторон, и когда в комнату бочком протиснулся Берик со словами: «Я не опоздал?» – он беспомощно вскинул руки.

Некоторое время, пока все ждали, затаив дыхание, он смотрел на собравшихся, а потом поник головой.

– Быть по сему, – раздраженно отмахнулся коммандер.

Приятнее слов Вероника в жизни не слышала.

* * *

Той ночью сожгли останки павших.

С телами врагов уже разобрались, поэтому костры сложили только для друзей и союзников.

Большую часть прошедших двух дней собирали дрова, а облаченные в черное жрецы и последователи культа, до того помогавшие целительнице, отправляли последние обряды. Из близлежащих деревень пригласили родственников погибших. Они встали полукругом у ворот поселка – там, где раньше была полоса препятствий.

Некогда травянистая равнина превратилась в пустошь: опаленная, взрытая земля, – а запах дыма мешался с запахами свежих досок и краски. Разрушенное восстанавливали, хотя не все утраченное можно было вот так запросто заменить.

Ксо, красно-фиолетовое оперение которой поблекло в вечерних сумерках, уложили на костер последней. Эрскен воздал последние почести и вернулся к собравшимся. Положил руку на плечо Воробейке, которая до этого уложила к погибшим трупик Чирика.