Коммандер взглянул на Тристана, словно бы ожидая, что сын подтвердит, мол, он уже знал все то, о чем рассказала Вероника. И Тристан коротко кивнул.

– Нельзя держать ее соузницу в клетке, – произнес он, когда молчание отца затянулось. – Это неверно. Веронике надо позволить тренироваться и стать наездницей. Я стану ее покровителем.

На последних словах Тристана глаза его отца распахнулись:

– Ты же еще ученик.

Тристан пожал плечами:

– Ты сам говорил: это ненадолго.

Вероника плотно сжала губы, лишь бы не выдать их дрожи. Настал момент, когда коммандер решит ее и Ксепиры судьбы. Она боялась дышать.

– Нет. Ей нельзя в наездники, – сказал коммандер, скрестив руки на груди. Вероника застыла, едва дыша. Ей даже показалось, что сердце перестало биться. – Зато можно ему.

Вероника с Тристаном растерянно переглянулись.

– Ему? То есть она будет тренироваться как Ник, а не Вероника? – уточнил Тристан.

– Да, все так, – кивнул коммандер.

– Не понимаю, – сказал Тристан. – Она же связана с самкой… Как мы это другим объясним?

– Разнополые наездники и фениксы связывались нечасто, но истории такие случаи известны. В моем старом дозоре, еще при империи, была смешанная пара, десятки их были в прежние времена. Мудрая королева Малка восседала на Траксе, самце, а ведь были еще Каллиста и Кирикс. Мы просто сошлемся на прецедент.

Вероника не смела пошевелиться, на сердце лег тяжелый груз. Не этого ли она хотела?

– Зачем лгать дальше? – спросил Тристан, взглянув на нее. – Сколько еще ей притворяться?

– На случай, если ты не заметил, Тристан, наездникам нанесли довольно жестокий удар. После предательства Эллиота и атаки солдат в крепости не перестают шептаться о шпионах, предателях и доносчиках. Мы не безгрешны, но надо восстановить порядок и стабильность в крепости. Нельзя давать другим повод не доверять Веронике. Нужно показать силу и единство, а если раскрыть, что она все это время лгала, это причинит ей – да и нам тоже – больше вреда, чем пользы.

Веронику, которая думала только о том, что сделает с ней за притворство коммандер, эта речь поразила. Впрочем, он прав: их мнимая безопасность нарушена, и меньше всего Веронике хочется, чтобы ее в чем-то подозревали. Но не лучше ли столкнуться с такими последствиями сразу, чем оттягивать момент истины? Если уж на нее сейчас разозлятся, то какой силы будет гнев наездников спустя месяцы, а то и годы? К тому же тайну предстоит хранить не ей одной: в нее посвящены теперь и Тристан, и Кассиан, и Эрскен… даже Сэв знает правду. Вопрос не в том, раскроется ли притворство. Вопрос в том, когда это произойдет.