Темнота в погребе была почти полной, и неровные силуэты банок, кадок, бочек и ящиков всех форм и размеров грудились перед ней размытыми рядами. Через крышку погреба вниз с трудом пробивался тусклый свет горевших на кухне керосиновых ламп.

В такие моменты Айтана часто представляла себя принцессой, заточенной в высокой башне на краю мира. Спустившись вниз, она обычно на несколько секунд замирала в ожидании, пока ее глаза привыкнут к темноте (или пока прекрасный принц, который спешил вызволить ее из заточения, не разгонит сгустившиеся над ней тучи).

В дальнем углу подвала была узкая щель, которая выходила на улицу. Она была забита паклей, однако неплотно. Из-за этого лучи восходящего солнца лишь на несколько минут пробивались через нее внутрь, освещая темное пространство погреба объемным дышащим светом, в котором медленно плавали в невесомости мелкие частички пыли (или сказочные феи, пробравшиеся в ее башню незаметно для охранявших ее демонов).

Айтана останавливалась, завороженно глядя на луч света. Тем временем солнце поднималось выше, и прямой светящийся луч, пронизывающий темное пространство погреба, превращался лишь в светлое пятно в щели между досками (феи радостно улетали прочь, чтобы как можно быстрее рассказать принцу, куда он должен был скакать во весь опор, чтобы найти и спасти свою любовь).

– Айтана, ну где ты ходишь? – доносился обычно голос ее матери откуда-то сверху.

И тогда Айтана поспешно искала то, за чем она, собственно, пришла сюда, и бежала к выходу (принцесса была спасена и, раскрыв объятия, неслась навстречу своему спасителю, темный силуэт которого был освещен лишь тонкой переливающейся кромкой света поднимавшегося солнца). Дверь в погреб громко хлопала за ее спиной, и на кухню начинали заглядывать первые постояльцы с заспанными лицами. В этот момент сказка встречалась с реальностью и заканчивалась.

– Айтана, с тобой все нормально? – донесся до нее голос Джада, который вот уже добрые полчаса пытался развести огонь, методично клацая двумя осколками кремня друг о друга, пытаясь высечь искру и зажечь сухую кучку веток в центре пещеры.

– Да, – робко ответила она, следя за резкими движениями его мускулистых рук, – просто задумалась. Как ты думаешь, они вернутся? – спросила она с надеждой после долгой паузы.

– Вернутся, никуда не денутся, – ответил вместо Джада Мигело, который сидел чуть поодаль, привалившись спиной к стенке пещеры. – Они не из таких передряг выходили. Я думаю, просто задержались и решили не рисковать, где-то заночевали.

Мигело повернулся в сторону Джада, и солнечные лучи выхватили из тени половину его лица. Длинный шрам, извивающийся, словно река, от лба до самого подбородка, заблестел на солнце толстой гладкой полоской.