— Когда? — удивилась она.

— Когда пришли твои новые подруги ко мне.

— А, ты про это, — замявшись, произнесла Мияко, отпуская Гила. Она стыдливо опустила голову и ушки.

— Да, ты не могла бы пояснить.

— Понимаешь, Гилберт, — начала Мияко. — Мы живем в пустыне, и добыть здесь еду не всегда просто. И с давних времен у нас, нескотов, есть такая традиция: если мы хотим проявить высшую степень уважения к кому-то, мы делимся с ним едой. И не только той, которая у нас есть в запасе, но и той, что мы уже съели. Это знак высокого уважения и признательности. Я рассказал им о том, какой ты прекрасный и они восхитились тобой. И тогда они сделали это.

— Нет слов, — с трудом выдавил из себя Гил.

— У людей, — продолжила Мияко, — так не принято. Вы свое уважение иначе выражаете.

— Ну да, — кивнул Гли.

— Вот поэтому я не посвящала тебя во все наши традиции и секреты, — ответила Мияко.

— А их много? — переспросил Гил.

— Ну… — протянула Мияко. — Адепты на самом деле не женщины, но и не мужчины…

— Стоп! — перебил её Гил. — Это я уже знаю. Спасибо Тейлору. Давай так, мы пойдем, прогуляем на свежем воздухе и я тебе расскажу, что знаю, а ты уже дополнишь, так сказать. Хорошо?

— Конечно, — улыбнулась Мияко.

* * *

Деревня была практически пустой. Большинство нескотов отправились на работу за пределы деревни: охота, собирательство, выращивание простых культур и небольшое скотоводство.

— А ты, я смотрю, как огурчик, — произнес Гил.

— Я не пила Ярогут, — ответила Мияко. — Ярогут можно пить только гостям и тем, кто вернулся из странствий.

— А ты не гость? — усмехнулся Гил.

— Гостям не нескотам, — ответила Мияко.