Суреш в гневе оскалился на Граймса.

— Я не трус! — воскликнул он. — Я пришел убить тебя!

— Слушай сюда, сопляк, — начал Гарймс. — Я не святой. Я солдат британской армии, а Британия, знаешь ли, это империя. Империя не церемониться со своими врагами и их пособниками. Ваш город не противостоял повстанцам. Когда они бесчинствовали, вы спокойно смотрели на это. Они тоже резали женщин и детей. Потом пришли мы и подавили восстание.

— Знаю! — зло воскликнул Суреш. — Из пушек по толпе стреляли!

— Картечь очень эффективна, — ответил Граймс. — Один выстрел и десятерых как ни бывало, а еще с два десятка корчатся от боли. Как ты сейчас. Ты скалишься не потому, что ненавидишь меня. А потому что рана, нанесенная Иффат, болит. И не просто болит, а причиняет невыносимую боль. Да такую, что хочется кричать, срывая глотку, лишь бы хоть на мгновение избавиться от этой боли.

— Ты! — задыхаясь от ярости, процедил Суреш, поднимаясь.

— Ты меня утомил, — взводя курок, произнес Граймс.

* * *

— У пилигримов есть один неизменный принцип, — расхаживая по комнате, разглагольствовал шериф. — Не важно, кем ты был вчера. Важно, кем ты станешь завтра.

Суреш с простреленным левым боком сидел на полу. Его уже перевязали, пуля прошла на вылет, не зацепив органы. Конечно, надо бы зашить, о чем напомнил молодой доктор, который днем мило улыбался Иффат, но шериф решил провести предварительно профилактическую беседу.

— Мне плевать, кем был полковник Гарймс до того, как пришел сюда, — продолжил шериф. Двое его помощников стояли над Сурешом с винтовками в руках.

Шериф и его подчиненные выглядели своеобразно. Все они носили фетровые шляпы с широкими, выгнутыми по бокам вверх полями. Шериф был одет в брюки из джинсовой ткани и кожаную куртку с меховым воротником, на которой блистал жетон шерифа. Его помощники так же носили брюки из джинсовой ткани, но сверху надевали кожаные плащи, на которых была тканевая нашивка в виде жетона шерифа. Эта нашивка означала, что обладатель плаща никто иной, как помощник шерифа и представитель местной власти.

— Сейчас он гость моего города, — продолжил шериф. — Никто не святой, понимаешь? Калькутта. Помню это побоище. Мы тогда в Мадурае дислоцировались. Пока подняли нас по тревоге, пока снарядили, пока мы доползли до той Калькутты, все уже было кончено.

— Так ты тоже британская свинья? — прохрипел Суреш. Два ранения давали о себе знать.

— Майор Стивен Форд! — козырнул шериф. — Пятнадцатый гренадерский полк.

— Твари! — прохрипел Суреш.

— Ладно, — махнул рукой шериф, — тащите его в больницу, пусть штопают!