– Я поняло.

Свет потускнел, сменившись красными огнями аварийных ламп, расположенных низко над полом.

– Что случилось? – спросила Агари, а затем повторила свой вопрос в наручный терминал: – Опять авария? Я думала, техподдержка с этим уже разобралась!

Валка все-таки сделала то, что обещала, – по крайней мере, я надеялся, что это ее работа. Времени у меня было немного. Что бы Валка ни устроила со своим нейронным кружевом, имплантированным ей в голову, она сама говорила, что долго это не продлится. Танаран растерянно огляделось.

– Послушай, – тихо произнес я, пока озадаченная Агари отдавала приказания. – Послушай. У меня есть друг, который отключил наблюдение за камерой, и никто здесь не понимает ни слова на вашем языке. Мы можем какое-то время свободно разговаривать. Ты и я.

– Iugam! – Сватаром ударило рукой по решетке. – Это ловушка!

– Я не лгу! – ответил я.

Хотя на самом деле лгал, и очень долго.

– Что случилось с освещением? – с невинным видом спросил я у Агари, как будто мне не было известно о тавросианке, притаившейся на стене замка и установившей ментальную связь с системой безопасности бастилии.

«Именно из-за таких, как Валка, – размышлял я, – Капелла и ввела строгий надзор за технологиями в Империи и в других государствах, которые она контролировала».

Инквизитор прокричала в ответ то, что мне и хотелось от нее услышать, и я повернулся к Сватарому и остальным:

– Все пошло не так, как я рассчитывал, и мы напрасно теряем время. Уванари попросило меня о милосердии.

– Ndaktu? – эхом повторило Танаран, и печаль в его голосе могло опознать существо любой расы. – Почему?

Я прикусил губу, а потом прошипел под выкрики Агари в дальнем конце коридора:

– Потому что они пытали ичакту.

Казалось, мои слова не дошли до него, и добрую минуту мы стояли в темноте, уставившись один на другого.

Наконец Танаран заговорило:

– Они… мучили Уванари?

Я кивнул, затем понял бесполезность этого жеста и издал невнятный звук, означающий у сьельсинов слово «да». Мускулы на лице ксенобита напряглись, и на мгновение мне показалось, что он вот-вот заплачет.

– Твои соплеменники не хотят, чтобы мы знали об этом.