Это был не вопрос.

– Veih.

Я покачал головой, забыв сделать вместо этого сьельсинский жест.

Танаран бросило взгляд на голый цементный пол, покрытый за много веков длинными царапинами там, где открывались и закрывались металлические двери.

– В таком случае мы благодарим тебя.

Сватаром сверкнуло гладкими зубами:

– Юкайджимн должен все исправить. Это его обязанность.

Сьельсин, которого Уванари назвало корнем, хранил молчание. Слишком долго.

– Танаран?

Ксенобит в мантии растянул нижнюю губу, обнажив зубы. Выражение его лица ничего мне не говорило.

– Сватаром сказало правильно. Это твоя обязанность.

– Что это значит? – спросил я. – Уванари просило, чтобы я убил его.

– Да, – на сьельсинском это был даже не звук, а простой вздох, – у Людей считается неправильным, когда капитан страдает.

Именно это я и боялся услышать, боялся, что это окажется правдой, но и пришел сюда в первую очередь ради этого. Ради этого Валка отключила видеокамеры. Ненадолго. Теперь уже совсем ненадолго.

– Значит, я должен убить ичакту?

– Тот, кто стал причиной бесчестья, должен сделать все – все! – чтобы бесчестье прекратилось. Ты говоришь, что это твоя вина. И ты прав. Ты говоришь, что хотел бы вернуть нас домой. Но теперь уже поздно… – его голос дрогнул, – слишком поздно для ичакты. Вернуться домой было бы…

Оно не смогло договорить до конца.

– Было бы позором, – выплюнуло Сватаром, а затем плюнуло на самом деле. – Это ты виноват. Ты пообещал, что нам не причинят вреда. Ты дал слово.

Аварийные лампы мигнули, я оглянулся на Агари, а затем сказал:

– Я знаю! Зачем, по-вашему, я пришел сюда? Я понял, что должен сделать, но мне нужна ваша помощь.