Редкая вещь

– Мы должны без промедления заняться другим пленником! – сказала инквизитор Агари, став на одно колено перед своими начальниками. – Тем, которого Марло назвал их политическим вождем.

У подножия предназначенного для графа возвышения стояли два позолоченных деревянных кресла с прямыми спинками, охраняемые ликторами. На левом кресле сидела леди Калима, за ней стоял сэр Олорин, на правом – рыцарь-трибун Смайт, в сопровождении пожилого старшего офицера сэра Уильяма Кроссфлейна.

Смайт подалась вперед:

– Если мы это сделаем, инквизитор, то можем потерять остальных сьельсинов. Наше счастье, что никто из них не погиб, когда они взбунтовались. Можно выдать смерть их вождя за несчастный случай, но они начнут подозревать, что мы убираем их одного за другим.

При этом она смотрела на меня. И я задумался, не догадалась ли рыцарь-трибун о том, что я уже открыл сьельсинам эту часть плана, пытаясь добиться доверия врага.

С высоты своего массивного трона – изящной конструкции из местных кораллов с расходящимися, словно ветви дерева, золотисто-зелеными узорами – граф махнул украшенной кольцом рукой.

– Кроме того, инквизитор, вы ведь не можете со всей искренностью сказать, что верите в эту чепуху с Воргоссосом, – сказал лорд Балиан.

Агари хотела возразить, но он продолжил:

– Если даже он когда-то и существовал, то давно уже его нет. Просто кусок древней истории.

– Как и Земля, – вставила леди Калима, поджав губы и старательно избегая взгляда Лигейи Вас, тенью маячившей позади трона Матаро. – И все же она где-то есть.

К моему крайнему изумлению, Вас не клюнула на приманку, зато рыцарь-трибун удивила своими взвешенными словами:

– Возможно, это не вполне благонравно – сравнивать Прародину со сказочной планетой пиратов.

Ее заявление поразило меня своим миролюбием, необычным для жесткого и решительного офицера, и я, стоя со сложенными на груди руками, беспокойно переминался с ноги на ногу за спиной у коленопреклоненного инквизитора. Левые бок и рука, обожженные свинцом, саднили под повязками-коррективами. Я нащупал через рукав ту, что была под локтем. В тронном зале с высокими окнами и стеклянными вставками, встроенными в купол, было достаточно жарко и без того тепла, что мое тело впитывало от повязок. Но, по крайней мере, я ничего себе не сломал. От одной мысли о корректирующих скобах, которые я носил после нападения на улице тысячу лет назад, меня бросало в дрожь, и пришлось со всей силы сжать руку, чтобы боль отвлекла от воспоминаний.

Агари по-прежнему стояла на одном колене, опустив голову: