Однако добраться до цели оказалось не так просто, как предполагали посьерране. Хозяин машины никак не хотел понять, что его пассажирам требуется именно Пинакотека, и пытался высадить их на въезде в город. Зюту пришлось прибегнуть к гипнозу. После нескольких пассов глаза землянина остекленели, и он послушно повел автомобиль к центру города.
Едва машина очутилась напротив нужного путешественникам здания, Зют снял гипнотическую блокаду и сунул ошеломленному водителю пачку банкнотов:
— Мы благодарны вам.
Наверно, слова посьерранина звучали несколько неестественно, потому что в ответ раздалось:
— Verfluchte Auslandernen![48]
Посьерране дружно обернулись на этот возглас, но автомобиль на полной скорости уже исчез за поворотом.
Теперь все было просто. Поднявшись по лестнице, посьерране вошли в холл музея. Здесь Зют сунул контролеру несколько столь любимых землянами цветных бумажек, и троица двинулась по полутемным длинным залам. Чувства посьерран были противоречивы. Аквилон тихо бормотал ругательства в адрес дикарей, Зют был внимателен и насторожен, Флурр с любопытством разглядывал цветные изображения. После недолгого блуждания необычные посетители нашли зал, где висела интересующая их вещь.
Все в точности как на мониторе компьютера. В центре изображения неслись на мощных земных животных, именуемых
Сходство между Аквилоном живым и изображенным на гравюре было столь очевидно, что не могло не привлечь внимания окружающих. Стоявшие неподалеку тесной группкой невысокие желтолицые люди — узкий разрез глаз позволял идентифицировать их как гуманоидов с юго-восточной части Земли, именуемой Азия, — возбужденно зашептались, кивая в сторону Аквилона. Затем один из них вытащил из кармана небольшой аппарат и щелкнул им.
— Опасность! — негромко бросил Зют.
Правила Управления Порядка запрещали оставлять какие-либо следы присутствия на планетах, не входящих в Содружество. Потому Аквилон действовал стремительно. Шагнув к человечку, астронавт резким движением выхватил аппарат из его руки. Рывок был столь силен, что человечек едва устоял на ногах. Прочие дружно загалдели, а обиженный Аквилоном протянул к нему руку и что-то сказал.