– Мистер Касперсен?
– До чего же она, – сказал он медленно, растягивая слова. – Так и не успел сказать, что меня зовут Эдди…
Я посмотрел на него, потом на Ингрид, стараясь понять, как он ее видит. Рослая, с широкими прямыми плечами, что придает ей еще более уверенный и бойцовский вид, изумительная фигура, слишком даже, с такой разве что под куполом цирка прыгать и ловить друг друга в последнюю секунду, да еще фитнес-конкурсы выигрывать. Лицо тоже такое, что смотришь и стараешься вспомнить, в каком же фильме ее видел, очень уж киногенично и ярко очерченное…
– Да, – согласился я, – великолепный экземпляр. Такие больше всего будут сопротивляться переходу в сингулярность.
Он кивнул с полным пониманием на лице.
– Потому что безупречна?
– Для этого времени, – согласился я. – Здесь у таких особей мало конкурентов.
Он вздохнул.
– Такую красоту потеряем…
– Приобретем больше, – отрезал я. – Не знаю что! Не спрашивайте. Понятно же, каждая новая эпоха дает больше взамен утерянного. Вместо извозчиков пришли сотни моделей автомобилей, мотоциклы, вело, сигвеи и прочая хрень, и вообще мир становится ярче и красивее!
– Да, – сказал он, – надо верить в прогресс. Надеюсь, теперь уж мы не дадим горлопанам выдрать у нас из рук власть!
– Отдать власть демократам на этом этапе истории, – ответил я, – смерти подобно.
Мы пожали друг другу руки, довольные взаимопониманием.
– Мистер Лавроноф…
– Мы с вами, – сказал я американцу, – как муравьи. Несмотря на разногласия, гусеницу все же тащим в нужном направлении. Ни вы, ни мы в одиночку не потянем, а вместе тащим, да еще как тащим, трава трещит…
– О, вас уже встречают. Мистер Лавроноф!
– Мистер Касперсен, – ответил я.
Пожав друг другу руки, мы расстались, а ко мне уже идет высокий поджарый мужчина, настоящий бур, светловолосый и голубоглазый, с суровым лицом и широкими плечами человека, у которого за плечами десятки поколений, обрабатывающих эту землю.
– Андерс Фогельсен, – представился он, – но можно просто Андерс. Доктор Лавроноф?
Я пожал ему руку, ладонь твердая, как дерево.