— Не-а.

— А где служил?

— Легкий крейсер «Майнц», господин магильер. Ох, извините…

— Не называй меня так! — Кронберг досадливо дернул плечом, — Держи язык за зубами, понял? Ладно… Значит, «Майнц»? И что же с ним?

— Утоплен в Гельголандской битве[30] английской торпедой, — без выражения сказал Франц, словно отвечал выученный урок, — В четырнадцатом году. Двадцать восьмого августа.

— Гельголандская бухта… Я там не был. Я служил на «Регенсбурге», а он вступил в строй лишь в следующем году.

К его удивлению, Франц вскинул голову:

— «Регенсбург»? Вы участвовали в Ютландском сражении[31]?

— А ты неплохо знаешь историю кайзерского флота, похоже.

— Я читал книги. Мемуары и… всякие. Так вы были в Скагерракском проливе?

— Был.

— И как это было? Расскажите мне про Ютландию!

Франц даже губы стиснул, лишь бы не помешать некстати вырвавшимся звуком господину магильеру. Наверно, он ожидал услышать захватывающую историю сродни тем, что печатают обычно в патриотических листках. Что-то про грохот орудий, стелящийся над водой дым и осколки погружающихся в пучину британских кораблей.

Кронберг машинально разгладил усы, глядя с террасы в море. Море выглядело спокойным, умиротворенным, ленивым. Глядя на пенные прожилки в его зеленой толще, сложно представить, как в нее погружаются острова горящего металла, полные кричащих от боли и отчаянья людей.

— Там было страшно, — произнес Кронберг и только после этого понял, что слова эти вытекли из него сами собой, как жидкость из прохудившегося сосуда, — Страшно до одури, если честно. Наверно, ты ждал чего-то другого. Мы двигались на юг, и мы и англичане, в наших плавучих коробках из броневой стали, и бомбардировали друг друга так, что море стало похоже на котел кипящего супа. Время от времени мы слышали попадания. Что-то вроде ударов гонга и скрежета стали. Звуки летели над поверхностью моря, и мы не всегда даже могли определить, откуда они доносятся. Иногда палуба под ногами вздрагивала, так, что мы чуть не падали навзничь. Это означало прямое попадание. Мы даже не знали, куда оно пришлось, лишь видели черный дым и слышали треск огня, пожирающего механические потроха…

Кронберг стал рассказывать, медленно, не торопясь, равнодушно глядя на море. Про то, как снаряд «Куин Мэри» попал в башню «Зейдлица», и та стала огромным стальным крематорием, который сжег в себе людей вперемешку с остатками элеватора и орудийных казенников. Про то, как выстрел с «Лютцова» пронзил серую броню британского «Лайона», разворотил обшивку, и как из пролома стало вырываться трещащее и гудящее пламя, словно воспламенилась хлещущая наружу кровь огромного чудовища. Про взрыв «Индефетигебла», стерший жизни тысячи с лишним британских моряков, превративший их в барабанящие по воде осколки.