– Ваш пример будет жить в наших сердцах долгие, долгие… Очень долгие годы…

– После вашей мучительной и крайне безвременной гибели, ужаснувшей галактику, – гладко продолжил Кеноби, изобразив благоговейное восхищение. Стоящий за его спиной Джинн демонстративно закатил глаза.

– Э-э-э… Вы о чем? – забормотал Энакин, ерзая на стуле. Лицо Кеноби молниеносно приняло шокированное выражение, глаза блеснули злобной радостью. Люк предвкушающе подался вперед, не желая пропустить ни секунды из этого шоу. Джинн уронил лицо в ладони, подглядывая одним глазом.

– Как? – ужаснулся магистр. – Вы не знаете?

– Не знаю чего? – напрягся Энакин. Оби-Ван скорбно покачал головой. Найра крякнул.

– Самоубийца…

– Мой бывший падаван… – медленно произнес магистр, глядя на Скайуокера с искренним недоумением. – Я думал… Я надеялся! Что сумел привить вам достаточно понимания дипломатии и чуточку инстинкта самосохранения. Увы, позор на мои седины… Я потерпел в этом благом начинании сокрушительное поражение. Я плохой учитель. Плохой.

– Да о чем вы вообще?! – взвыл Энакин, молниеносно переходя в раздраженное состояние. Кеноби тяжело вздохнул, глядя на парня как на ошибку природы.

– Падме, мой дорогой.

– Что? – тут же побледнел Скайуокер. – При чем здесь Пад… гм! Мастер?

Оби-Ван молча посмотрел на Люка с Найрой. Твилек пожал плечами, Скайуокер покачал головой. Магистр повернулся, уставившись на призрака. Джинн невозмутимо сложил руки на груди.

– Не смотри на меня так, Оби-Ван. Я здесь не при чем.

– Мастер! – рявкнул Энакин. Кеноби вздохнул.

– Падме, падаван. Как вы думаете, ваша жена очень ревнива?

Энакин что-то прохрипел, глядя на джедая безумными глазами.

– Вы знаете? – слабо произнес он. Мужчина тяжело вздохнул.

– Святая Сила, Энакин! Тяжело смотреть в сторону, когда твой падаван целуется на расстоянии метра от тебя.

– А?

– Джеонозис, Энакин, – терпеливо уточнил магистр.

– Но… Совет?