— Да почитай никто и не пользовался. Оружие это мне от дядьки в наследство досталось. А дядька Василий, он инвалидом одноногим был. Так что сабля эта так на стене у него и висела. Отвоевался он. Хотя геройский казак был. Полный Георгиевский бант имел.

— И где сейчас этот дядька? — быстро спросил мужчина.

— Так сказал же, в наследство. Помер дядька Василий, царствие ему небесное, — перекрестился Гриша. — Но, раз уж вы принялись мне вопросы всякие задавать, значит, и документ этот профессорский подлинный. Так что, господин Меньшов. Покупать будете, или как?

— Сколько ты за них хочешь? — мрачно спросил купец, разом нарушая все правила торга.

— Ну, умные люди мне подсказали, что на торгах меньше чем за сто пятьдесят они не уйдут.

Купец поперхнулся, но получив незаметный пинок по ноге от Арнольда Оскаровича, промолчал.

— Сами видите, вещь старинная, настоящая, — продолжал тянуть резину Гриша, словно пытаясь набить цену.

— Двести тысяч, и вы честно ответите на все мои вопросы, — решительно отрезал Арнольд Оскарович.

Вот тут настало время самого Григория изображать статую «Удивленная жадность». Крякнув, он почесал в затылке, глотнул чаю, дожевал пирожок, еще раз глотнул чаю и, махнув рукой, рубанул:

— По рукам. Только говорить здесь будем. И деньги пусть принесут.

— Чек вы, конечно, не примете, — с ноткой презрения уточнил Арнольд Оскарович.

— Вы уж простите, сударь, но такие деньги я желаю видеть своими глазами, и извольте в звонкой монете, — жестко отрезал Гриша. — Сделаем так, — повернулся он к купцу. — Пусть ваши люди привезут деньги в банк. Есть у меня там счетец. Вот на него те деньги и положим. В нашем с вами присутствии. Заодно и монету проверят. Ну а потом я в полном вашем распоряжении. Сюда вернемся, и, что спросите, все расскажу. Ну, что знаю, конечно. Устраивает?

— А если я потребую прежде разговора? — настороженно спросил мужчина.

— Пока денег не будет, никаких разговоров. Я, может, и не шибко грамотный, но вижу, что вас не столько ножны, сколько история их интересует. Так что, если мои условия не устраивают, не смею задерживать. Завтра их на торги выставлю и столько же получу.

— А в другом месте мы поговорить можем? — не сдавался Арнольд Оскарович.

— Вот это уж точно, извините, нет. Здесь, на людях, меня тронуть никто не рискнет, а в чужом доме можно и до утра не дожить, — нахально усмехнулся Григорий.

— Да ты никак нас за разбойников держишь! — попытался возмутиться купец.

— Да любой купец за такие деньги зарежет и не поморщится, — отмахнулся Гриша.

— А вы не так просты, как хотите казаться, юноша, — криво усмехнулся Арнольд Оскарович. — Но как я могу быть уверен, что вы расскажете мне всю правду?