После недолгих расчётов, вижу, что Файзулла разделил на два все предстоящие материальные расходы на старуху, и вслух при людях озвучил половину. Просто кроме нас с ним, никому другому из толпы, не закупавшему медикаменты у профильных поставщиков, это не понятно. Потому за рвачество на него не грешу.
— А где разместили пострадавшую? — спрашивает Иосиф, терпеливо дождавшись окончания моих подсчётов.
Видимо, он издалека видел носилки на двух конях, потому и спрашивает.
— В шатре Алтынай, — и не думаю скрывать, поскольку скрывать нечего. — Старуха живёт одна, родни нет; а когда мы спросили, кто за ней присмотрит, все местные почему-то очень быстро разошлись. Как будто не они так переживали за неё получасом ранее, — заканчиваю с сарказмом.
— А почему вы не принесли её сразу сюда? — сводит брови вместе Иосиф, вопросительно глядя на меня и не реагируя ни на сарказм, ни на юмор. — Вы считаете, что в военном лагере, без крыши над головой, ей будет лучше, чем в доме со стенами?
— Ну не мог же я распоряжаться вашим домом без вашего ведома, — резонно, как мне кажется, возражаю.
— Предлагаю перенести её сюда при первой возможности, — коротко кивает Иосиф. — Это в наших общих интересах, и я это понимаю не хуже вас.
— Благодарю повторно… — прикладываю руку к сердцу. — Тогда завтра, сразу после визита местного доктора. О, чуть не забыл… Пойду проорусь на площади. По поручению Алтынай. И кстати, а вы не заметили вчера, куда делось тело убитого сотника?
— Стражники унесли, примерно через полчаса, — добросовестно сообщает Иосиф.
__________