— На самом деле это я предал его, — отвечаю хмуро. — Его брат… я убил его брата… на Пробе.

Виргиния смотрит, распахнув глаза, потом медленно кивает:

— Я тоже потеряла брата. То есть не… не совсем так, но… Такая смерть многое меняет.

— Тебя тоже изменила?

— Нет, — отвечает она задумчиво, будто только что осознала. — Изменила нашу семью, теперь я иногда совсем их не понимаю. Наверное, так жизнь устроена. — Она вдруг хмурится. — Но зачем ты ему сказал? Не такой же ты, в самом деле, псих, Жнец.

— Ничего я ему не говорил! Это все кураторы… Передали запись через Шакала.

— Тогда понятно. — Глаза Виргинии застывают льдинками. — Подыгрывают губернаторскому сынку.

* * *

Оставляю ее греться у костра, а сам иду в лес отлить. Морозный воздух обжигает лицо, над головой кричат совы. Такое ощущение, будто отовсюду смотрят чьи-то глаза.

— Дэрроу? — зовет Виргиния из-за спины.

Я оборачиваюсь:

— Ты что? Зачем за мной идешь? — Подозрительно вглядываюсь в темноту. «Дэрроу», не «Жнец», и тон какой-то странный.

— Я видела что-то вон там… вот оно, погляди! Ты глазам не поверишь!

Иду на голос, раздвигая ветви.

— Виргиния, ты где? Не уходи из лагеря!

— Мы уже ушли, дорогой.

Вокруг тьма и зловещая тишина, колючие ветки тянутся ко мне, словно хотят схватить. Ловушка! Это не Виргиния.

Кураторы? Шакал?

Когда противник за тобой следит и его не видно, прежде всего надо сбить его с толку. Поменять правила игры, пускай сам ищет тебя.

Разворачиваюсь и кидаюсь назад, будто хочу вернуться. Продравшись сквозь чащу, прижимаюсь к стволу дерева, затем взбираюсь повыше и жду, держа ножи наготове. Белый меховой плащ надежно скрывает меня в заснеженных ветвях.