Кожаная пряжка в верхней части икры порвалась, носок на культе был разодран. Стараясь не обращать внимания на покрасневшую кожу под ним, она с трудом отделила внутреннюю часть протеза от пропитавшейся потом ткани. Щелкнула застежка. Металлическая нога была сломана. Ревна прижала ее к груди, к горлу подкатила тошнота.

– Что, совсем плохо? – спросила Линне. – Идти сможешь?

Ревна побаюкала ногу и сказала:

– Не знаю.

– Тогда мне придется тебя нести. Приделывай ее обратно.

Ревна отодвинулась от нее, терзаясь от боли.

– Я попробую.

– У нас нет времени, – сказала Линне.

Ревна вспомнила миссис Родойю. Скорость превыше гордости. Она было уже решила, что ее подвижность больше никогда не будет зависеть от других.

– Я могу идти.

– Отлично, но…

До их слуха опять донесся звук шагавших по обломкам ботинок. Линне махнула рукой. Ее нетерпение пришпорило Ревну так же отчетливо, как во время их совместных полетов. Да шевелись ты.

Ревна дрожащими руками пристегнула ногу обратно. Подумала об отце, и перед ее мысленным взором встали его черты в тот момент, когда он прилаживал ей слишком большие протезы. Вспомнила, как он держал ее за руки, когда она училась ходить на своих новых ногах. Как утешал ее, когда она плакала. За то, что он сделал ей эти ноги, его отправили в тюрьму. И вот теперь она сломала одну из них.

Она оторвала полоску ткани от подкладки шинели и кое-как с ее помощью затянула пряжку. Живой металл сжался, пробудив в ее душе слабую надежду.

– Тебе не придется тащить меня, я дойду сама.

Линне посмотрела на нее долгим, тяжелым взглядом.

– Ладно, верю, – наконец, сказала она, с сомнением перекатывая во рту слова.

Затем выскользнула из-под боевого жука.