– Я выстрелила не в тебя, а в аэроплан, – поправила Ревна.

– Но почему?

Она что, серьезно?

– Еще немного, и ты бы умерла!

– Но теперь умрешь ты!

– Нет, мы скоро приземлимся.

Опять.

Линне перевела взгляд с Небесных коней на землю.

– На реку? Шутишь, что ли?

Шасси. Плюнь на эту неблагодарную девушку, твоего штурмана, и выпусти шасси. Каждая команда, которую Ревна пыталась отдать, наталкивалась на осязаемую ненависть Змея. Пилот давно работала с живым металлом, но с такой враждебностью с его стороны ей сталкиваться еще не приходилось. Она хваталась за Узор до тех пор, пока ей в ладони не врезались перчатки из живой стали. Металлические сочленения обжигали кожу. Змею перед ней не устоять. И пока они падали вниз, она все дергала и дергала нити Узора, не обращая внимания на вопли штурмана, молясь любым богам, законным или нет, которые в этот момент могли ее слышать.

Они рухнули в реку, пробив во льду дыру, через которую волнами хлынула вода. Ветровое стекло треснуло сверху донизу, затем разлетелось вдребезги и осыпало девушек дождем стеклянных осколков. Когда они ударились о камни и корни на берегу, живой металл вскрикнул. Аэроплан пропахал брюхом полосу земли и, наконец, медленно остановился в излучине реки.

Линне в изнеможении рухнула на приборную доску. Ее лицо стало пепельного оттенка, а когда она вытащила руку из дросселя, из-под рукава закапала кровь.

Ревна соскользнула в своем кресле вниз. Сердце чуть не выпрыгивало из груди. Она никак не могла вдохнуть достаточно воздуха. Все ее тело тряслось.

Она далеко не сразу поняла, что хохочет.

Она спасла Линне. Спасла их обеих. Причем дважды.

– Мы живы!

Линне взглянула на Ревну.