– Ты правда хочешь, чтобы я вышел отсюда?

– Я хочу, чтобы ты остался в живых, – отвечает она. – Уходи и больше не возвращайся.

– Но куда мне идти? – недоумевает он.

– Куда-нибудь подальше отсюда.

Кассий нервно сглатывает, совершенно растерявшись. Он не просто пытается осознать, что велят ему честь и долг, а силится представить себе мир без Виргинии. Знаю, ему сейчас ужасно одиноко, несмотря на обещание свободы. Жизнь без любви хуже, чем любая тюрьма. Однако Кассий кивает – не мне, а Виргинии – и, облизнув пересохшие губы, произносит:

– Памятью моего отца и Юлиана клянусь не поднимать оружия против любого из вас. Если вы отпустите меня, я уйду. И никогда не вернусь.

– Трус! – вопит Антония, колотя в дюростекло камеры. – Ах ты, презренный извивающийся червяк!

– Решать все равно тебе. – Я толкаю в бок Севро.

– К черту! – говорит он, дергая себя за козлиную бородку. – Будем надеяться, что вы правы, придурки!

Севро залезает в карман, достает оттуда магнитную карту-ключ и с громким щелчком отпирает дверь камеры Кассия.

– В запасном ангаре на этом уровне тебя ожидает челнок, – ровным голосом произносит Мустанг. – Ему дано разрешение на вылет, но нужно идти прямо сейчас.

– Прямо сейчас – это значит сейчас, засранец! – добавляет Севро.

– Да они тебе в спину выстрелят! – орет Антония. – Ах ты, изменник!

Кассий неуверенно берется за дверную ручку, словно боясь, что на самом деле камера заперта и мы от души посмеемся над ним, лишив той надежды, которую только что подарили. Но набирается решимости, толкает дверь, и она распахивается. Кассий выходит к нам в коридор и протягивает руки, ожидая, что мы наденем на него наручники.

– Свободен, чувак, – говорит Севро, барабаня пальцами по оранжевому контейнеру, – но сначала залезай сюда, и мы тебя вывезем незаметно.

– Хорошо, – отзывается он, оборачивается ко мне и протягивает ладонь. – Прощай, Дэрроу!

– Удачи, Кассий! – отвечаю я, пожимая ему руку и чувствуя, что нас связывает странное родство.

Потом Кассий делает шаг к Виргинии, хочет обнять ее, но она намерена ограничиться рукопожатием, не теряя самообладания даже в такой момент. Он качает головой, отступает и произносит:

– Луна навсегда останется в наших сердцах!

– Прощай, Кассий!