Неожиданно он услышал звук, похожий на раскат грома. Далекий и одновременно… совсем близкий. Глаза заволокло красной пеленой.
В голове пронеслось:
И прежде чем тело Кеа коснулось земли, он потерял сознание.
Испуганный охранник опустился рядом с ним на колени. Перевернул. Неумело принялся определять, жив ли Президент. Нащупал едва уловимое биение пульса и быстро включил коммуникатор. Прошло всего несколько секунд, а склон холма наводнили гравитолеты и люди, готовые сражаться до последнего за жизнь своего Вечного Президента.
* * *
— Ваши доктора не ошиблись. Это был удар. — Великого врача звали Имброциано. Она специализировалась в области анатомических повреждений и регенерации и не имела себе равных.
Кеа инстинктивно вцепился в онемевшую левую руку. Вспомнил свою беспомощность на борту «Фортуны‑1», когда рука была плотно прибинтована к боку. На этот раз бездействовала вся левая сторона.
Имброциано кивнула в сторону руки:
— Мы можем восстановить функцию: имплантация нервных окончаний. Очень сложная операция. Должна предупредить… это вас заметно ослабит.
Кеа заставил себя успокоиться. Необходимо мужество.
— Это меня беспокоит не очень сильно. Как насчет другой части диагноза?
Доктор вздохнула:
— К несчастью для вас, и в этом вопросе я полностью согласна с остальными докторами. Существует большая вероятность, что удар может повториться. Через неделю? Через год? Больше? Не могу сказать. Но вот что я знаю… вряд ли вы переживете второй такой удар.
Кеа резко рассмеялся.
— Вы не очень‑то церемонитесь со своими пациентами, — заявил он.
— Ложь только отнимает время, — пожав плечами, ответила Имброциано, — а времени у вас как раз и нет.
Кеа снова рассмеялся, на этот раз весело. До него дошел смысл шутки. Разве его последней мыслью не была мысль о том, что императоры управляют временем?