Но и я тоже. И все же смогла выбрать мир. Так что хочется верить, что они сделают такой же выбор.

В коридоре раздаются шаги, и в дверь кто-то проскальзывает. Босые ноги шлепают по полу, а через мгновение перед моей кроватью приседает на корточки маленькая девушка. И в ее сияющих глазах, скрытых за спутанными темными прядями, сияет улыбка.

– В этот раз тебе почти удалось, – говорит Зиана, поднимая бутылку с пола. – Еще чуть-чуть, и ты справишься.

– Заткнись, – перекатываясь на спину, стону я. – Мне ужасно хочется пить.

Зиана ухмыляется и, перескочив через меня, устраивается на подушке рядом с моей головой. Она откидывает кудри за плечо и отщелкивает носик бутылки.

– Открывай рот.

Одарив ее благодарным взглядом, я приоткрываю губы и делаю большой глоток воды. У нее легкий лимонный запах из-за коктейля из нанитов и химических веществ, которые, по словам Лаклана, помогут мне быстрее выздороветь. Он исчез до того, как я очнулась. Мне сказали, что операция продлилась почти двое суток, и за это время он не ел, не спал и практически не садился. А после этого ушел и сдался в руки тех, кто сейчас управлял остатками «Картакса». Теперь они с Агнес находятся под стражей, ожидая, пока новое правительство, сформированное из мирных жителей, организует публичные судебные процессы. Многие призывают казнить их, но не меньше и тех, кто хочет, чтобы они остались в живых и потратили остаток жизни, исправляя проблемы, которые сами же создали. Мне казалось, я тоже захочу их смерти, но это чувство так и не возникло во мне. Наш мир уже видел столько смертей, что не стоит добавлять к этому списку новые.

Сейчас ему нужны терпение и лояльность. Он должен вздохнуть полной грудью и залечить свои раны, а затем начать восстанавливаться.

И я тоже.

– Как спалось? – убирая бутылку, спрашивает Зиана.

– Отлично, – потирая глаза, отвечаю я. – Но мне все еще ничего не снится.

– Сны переоценивают. К тому же они не всегда бывают хорошими. Жаль, что у меня нет панели, чтобы заблокировать мои.

– Да, – соглашаюсь я, проводя пальцами по гладкой коже на груди, которую в детстве испещряли шрамы. – Может, ты и права.

Зиана поджимает под себя ноги и защелкивает носик бутылки. Именно она большую часть времени ухаживала за мной, потому что другие не горели желанием мне помогать. Коул занят, Анна почти со мной не разговаривает, а Леобен хоть и простил меня, но между нами сейчас такая пропасть, которую сложно будет преодолеть. Не помогает и то, что я сама отдалилась от них. Меня впереди ждет жизнь, наполненная страданиями, и именно они продлевают их. Все они. Во мне вновь просыпаются эмоции, которые я подавляла годами, и любовь, превращенная мною в злость. Они топят меня даже от простого нахождения рядом с остальными детьми проекта «Заратустра» в последние несколько дней. От того, что вижу, насколько они близки, объединяющую их связь. То, насколько им комфортно рядом друг с другом. Но мы семья, и я уверена, что когда-нибудь мы снова будем вместе, но для начала мне нужно исцелиться. И делать это лучше подальше от них.