Только что по улице прошагал патруль Серой стражи. Крепкие ребятишки, звеня всевозможным железом и громко бухая сапогами, осветили факелами подозрительные (с их точки зрения) уголки и с чувством выполненного долга направились в ближайший кабачок. Где и просидят часика два, после чего снова станут изображать активность. Так они поступают всегда, и нет никаких причин, чтобы сегодня что-то вдруг поменялось.

А от угла отъезжает воз с сеном. По уже опробованной методике, я запихал наверх пару досок, так что перескочить через забор будет не так-то уж и сложно. Лошадь, правда, волнуется, встревожено прядает ушами, так что вознице пришлось пустить в ход даже какое-то заклинание, чтобы удержать её в повиновении. Я, кстати, об этом специально предупреждал, есть, так сказать, некий опыт в данной области…

Вот и нужное место. Скрипнув колёсами, воз останавливается, и я тотчас же сигаю на забор. Но вниз пока не спрыгиваю. Подождем кое-кого…

Сверху хорошо видно, как стремительные тени бросаются к месту моего возможного приземления.

Ага, все тут?

Вижу двоих… ну, наверное, больше никого и нет.

И из-под плаща появляется клетка.

А в ней сидит один из котят. Мальчик, я его Муриком обозвал — уж очень он приятно… муркотает, что ли? На обычного кота это не очень похоже, но при известной доле воображения вполне можно представить такого вот большого мурлыку.

— Ну, поехали… — и, вытравливая верёвку, осторожно опускаю клетку. Мало ли… черт их знает, этих собак… вдруг они и в этом плане какие-то ущербные…

Но нет — сработало!

Тени моментально разлетаются в стороны, а котенок, приподнявшись на лапках, издаёт странный звук. Не рычание, скорее громкое шипение — но и оно действует на собак как удар кнутом по морде!

Ещё в зверинце я обратил внимание на то, что котят посадили в клетку таким образом, чтобы метров на двадцать во все стороны от них не находилось бы ни одно животное.

— Почему так?

— Так ни одно животное не сможет находиться рядом с вурами — даже и с маленькими. Их запах сведёт с ума хоть кого. А уж если зарычат…

— Они же ещё малыши! Три месяца всего…

— Хотите сказать, что они и не шипят?

— Шипят… но моя собака с ними почти с рождения — и ничего.

— Привыкла, — пожимает плечами служитель. — Да и котенок церкана становится опасным только после двух месяцев — в нём тогда проявляются все присущие этому жуткому созданию черты. И с этого же возраста они начинают шипеть — по-особому. Говорят, что они так зовут свою мать. Не знаю, так это или нет — но любое животное, услышав этот звук, старается побыстрее убраться подальше. Встреча со взрослым вуром — то ещё сомнительное удовольствие!