Почва здесь была каменистая, цвета запекшейся крови, со множеством трещин и россыпей острых камней, напоминающих по цвету и блеску золото. Из-за дымки цвет и глубину неба оценить было невозможно, дышать в здешнем воздухе тоже было нельзя из-за целого набора ядовитых газов и запахов, и диморфант инженера перешел на полную автономность, превратившись в скафандр. Однако ослабить пси-давление этого мира на мозг хозяина до нуля он не смог.

— Ну как, идти можешь? — раздался в ушах тихий пси-шепот Сухова.

Такэда передернул плечами, взвесил в руке меч:

— Я пойду первым. Куда идти?

Никита хмыкнул, обошел его и повернул направо, направляясь вдоль стены здания в светло-желтое зарево.

Это был город. Зданий, конечно, Такэда не видел, только их основания, проплывавшие то слева, то справа, но сомневаться в том, что они идут по мертвому, полуразрушенному временем городу, не приходилось. На взгляд Такэды, привыкшего опираться на здравый смысл и интуицию, тем более поразительным оказался ответ Сухова на вопрос, что это за город.

— Это не город — пересечение двенадцатимерных компактных пространств, образующих цепочку метастабильных состояний.

Некоторое время Толя шел молча, озираясь и обдумывая услышанное. Сухов покосился на друга, хорошо видя его сквозь скафандр, посочувствовал:

— Что, сложно, инженер? Хочу предупредить: мы вышли за пределы человеческих восприятий, поэтому не старайся дать названия и не надейся получить объяснения тому, что увидишь. Ты увидишь совсем не то, что сможешь объяснить, реакция человеческих чувств не даст адекватную картину отражения мира, особенно в зонах прямого просачивания Хаоса.

— Что ж, — хладнокровно сказал Такэда, — я и не претендую на полное постижение истины, но ты мог бы интерпретировать поступаемую визуальную информацию. У Брюсова есть такие строки:

Верь в звук слов: Смысл тайн в них.

Словами можно выразить лишь ничтожную часть вселенского поля информации, как бы ты их не произносил, тихо или громко.

— Самые тихие слова — те, что приносят бурю. Это «Заратустра» Ницше.

— Я помню. Там дальше у него: «Мысли, приходящие, как голубь, управляют миром». И это правда. — Сухов понял, что Толя пытается справиться с растерянностью и потрясением, поэтому так многословен. — Договорились, я буду говорить о том, что вижу сам.

Через час они вышли на «площадь города», окруженную темными громадами «зданий» — объемами многомерных пространств, «закристаллизовавшихся» в этом мире в виде знакомых человеческому глазу форм.

— Где-то здесь, — заключил про себя Никита.

Словно в ответ на его слова в золотистой дымке послышался шум, и сквозь сияние медленно появилась фигура невиданного чудовища со складчато-бугристым, гиппопотамьим телом и кошмарной головой, состоящей, казалось, из десятка гигантских клыкастых пастей. Ни передних, ни задних лап у него не было, так что оставалось загадкой, как оно двигалось. Увидев людей, чудовище ускорило движение, тяжеловесное, плавное и неумолимое, как ход асфальтового катка. Однако стоило Никите взяться за рукоять меча, оно притормозило, глухо заворчав и замотав рылом, похожим на переднюю часть шахтопроходческого комбайна с фрезами и пилами.