– Понял, господин начальник.

«Ынха» повернул и двинулся вдоль неровной тростинки Бича Божьего, порождённой наносами ледяных кристаллов, осевшими на неё пылевыми хлопьями и слоем замёрзших газов.

– С такого расстояния мы ни черта не увидим, – проворчал Зеррин.

– Пак, подойди к Бичу на минимально возможную дистанцию, – приказал Мозес.

– Слушаюсь.

Крейсер направился к белоснежной тростинке, начавшей вырастать в облепленную межзвёздным материалом суковатую палку, подёрнутую испарениями.

Неприятные ощущения усилились. Начали подёргиваться мышцы лица, проявились лёгкие покалывания в глазных яблоках. При каждом движении рождалось ощущение заноса руки или ноги, как в невесомости, но одновременно и как при движении по льду.

– Достаточно? – тенорком осведомился Пак Сонсэнним.

– Ближе, – против желания буркнул Мозес, – километров до ста. Терпите, нам ещё придётся опускаться на эту трубу.

«Ынха» опустился ещё ниже, увеличивая скорость до одного километра в секунду. Бортовой компьютер подкорректировал систему визуального наблюдения, и экраны перед каждым космонавтом начали передавать достаточно качественную картину бичевого пейзажа.

– Далеко ещё? – спросил Зеррин, имея в виду район посадки китайского космолёта, так и оставшегося на буграх Бича рядом с разбитой станцией морлоков.

– Капитан?

– По нашим расчётам, будем на месте после обеда, – сообщил не слишком конкретно Пак Сонсэнним.

– К чёрту ваши расчёты! – прорычал Зеррин. – Потом будем обедать! Давайте как можно быстрее!

– Господин начальник…

– Согласен, – через силу поддержал турка Мозес, хотя ему сильно хотелось осадить командира группы. – Увеличьте скорость, нет смысла изучать Бич фундаментально… до тех пор пока… в общем, успеем. И глядите в оба! Здесь вполне могут появиться конкуренты.

– Слушаюсь, господин начальник.

Через час на сверкающей под лучами звёзд и Солнца рваной трубе появился снежно-каменный желвак эллипсоидной формы, диаметром около пятидесяти километров, высовывающийся из пелены тумана, и Пак доложил:

– Вижу объект!

– Снижаемся! – выдохнул Мозес, на мгновение почувствовав пароксизм облегчения. – Осмотритесь повнимательней! Никого чужого не видно?