Я шел к смерти, а предательский голосок нашептывал: она ведь понимала, что ты дерьмо, а искала утешения у тебя лишь от одиночества и отчаяния. Я гнал голос прочь. Хорошо бы перед смертью увидеть ее, еще раз взглянуть ей в лицо, такое поразительно красивое, хоть и изуродованное ожогами.

Хозяин паба выкатил на улицу бочку пива и угощал всех прохожих, словно пришествие Светлой леди было поводом для карнавала. Я почти соблазнился, но в последний момент решил воздержаться. Надо держать голову ясной. Само собой, меня прикончат, но не все же в Ордене совсем уж нелюди, пусть и марионетки Саравора. К чему им вредить Амайре, раз уж я сдался? Само собой, сделка аховая, но у меня бывало и хуже.

К тяжелому грохоту пушек добавился визгливый посвист светострелов, хлопанье мушкетов. Солдаты стояли по сторонам улицы, ведущей к суду, вытянулись по стойке «смирно», ружья на плечах. Ишь, почетный караул. Они не пытались схватить меня или остановить.

– Зачем все это? – спросил я у одного.

– Милорд, прошу вас, проследуйте в суд, – ответил он и при том даже и не посмотрел на меня, глядел прямо перед собой.

Из-под его шлема катился пот.

– Кто вам приказал стоять, как идиоты, когда враг штурмует стены?

– Милорд, проследуйте в суд, – повторил солдат.

– Я не лорд, – заметил я.

Он не отреагировал.

Двойная цепочка солдат тянулась до самой двери суда. Наверху стоял и глазел на меня Тьерро. Вот оно, новое обличье, всегда проглядывавшее из-под маски добродушия. Он ненавидел меня отвратительной, лютой ненавистью, с яростью, накаленной сильней, чем горящий трижды плетенный фос. Тьерро чуть не трясло. Он не просто ненавидел, он был воплощенной ненавистью. Тьерро оделся во все белое: белые фехтовальные брюки, длинные белые чулки, белые туфли с золотыми пряжками, белый колет и рубашка с жемчужной вышивкой, ворох белоснежных кружев. Правда, ворот потемнел от пота.

– А вот и ты, – изрек он. – Как все сходится. В последнюю ночь лакей Вороньей лапы увидит, как рождается новая сила.

А, пятнистый колдун решил сразу приветствовать меня, не вмешивая марионетку.

– Саравор, для тебя все свелось, в конце концов, к простой гордыне?

– Не «к простой гордыне», а к силе и власти. Дни Безымянных на исходе. Когда они проиграют битву Глубинным королям, то окажутся на коленях, и ты станешь моим им посланием.

Он вошел в суд.

– Эзабет, не оставляй меня, – прошептал я и пошел следом.

Пол судебного зала сверкал чистотой отполированной мозаики. В зал набились сотни солдат в кирасах из начищенной стали на ядовито-желтых мундирах. Все – с канистрами у пояса, светострелами на плече, по стойке смирно. Солдаты заполнили и галереи над залом, будто зрители на спектакле. Среди них было много тех, кто служил при маршале Венцере – лучших солдат Границы. Само собой, они пришли в Орден, когда тот смог защитить Город от небесного огня. Доказательство веры для них написали огромными яркими буквами в ночном небе. С чего бы им не уверовать?