Ржавые машины стояли на сгнивших колесах. Но дорожные знаки сохранились лучше. Чаще всего встречались «кирпичи» — знаки «Проезд запрещён!».

— Хотел извиниться перед тобой, Палыч! — неожиданно признался Бекк.

— За что?

— За то, что не поверил тебе, когда ты говорил, что встретил вооруженного человека во время первой высадки на побережье! Был уверен, что ты играешь в свою игру!

Мне сделалось стыдно. Я до сих пор ничего не сказал другу про Вайса, спрятанного в укромном месте на крейсере. Я трясся над найденным прибором словно над собственной печенкой. Цена Вайсагера давно переросла ценность всей нашей экспедиции.

Экспедиция конечна. В конце концов мы выполним приказ министра обороны адмирала флота Назарова, возможно, что — то там взорвем и все. Эпопея ракетного крейсера «Академик Легасов» будет считаться завершенной.

Вайсагер это другое. Он может стать неисчислимым кладезем информации. Академии наук в нем черпать и черпать полной ложкой.

Именно поэтому я решил хранить святую тайну Вайсагера даже сильнее, чем «вересковый мед».

— А вы что на Белых скалах высаживались? — неожиданно проговорил Биток.

До этого «охрана» пасти не разевала, но тут бойца заело.

— Не может быть! — вырвалось у него. — Как же вы уцелели? Там же мозгоеды!

Когда я попросил уточнить, что он собственно имеет в виду, между нами влез Копыт.

— Захар уточнит! — оборвал он, одарив «брата» свирепым взглядом.

Видя, что я собственно говоря, сдох вторично, Бекк предложил понести автомат. Я отказался. Через какое — то время майор нес всю мою поклажу, кроме бронежилета, который я ему тоже кстати предлагал поносить, но он отказался.

— В горле пересохло! Воды дайте! — попросил я.

У сопровождающих воды не оказалось. Мы тоже не брали, думали, что быстро обернемся. Да и не унес бы Бекк все сразу.

Миновав несколько улиц, мы выбрались на улицу пошире. Уцелевшая табличка на доме гласила, что мы находимся на «Saint Thomas Street».

— Тут на рождество ихние Деды Морозы бегали толпой[43]! — сообщил Бекк.

Так я и не понял, пошутил он или нет.

На углу под покосившейся вывеской «Старбакса» уныло сидел Грач.