— Ты иногда говоришь страшные вещи, Анжела. Человечество во власти чудовищной силы, которая возможно не имеет цели! Ты должна быть сильной! Начнем с малого — сейчас развернемся и уйдем!

Молодая девушка посмотрела на старого профессора как на несмышлёного ребенка.

— Эх, профессор! Вылетевшую пулю обратно в ствол не вернешь!

Атака пауков.

В коротком тамбуре у стены была навалена куча празднично переливающихся лиловых шаров. Посреди единообразия военного судна — это пиршество красок выглядело дико.

— Яйца! — подтвердила Анжелика. — Надо пройти мимо них. Иди строго за мной и не дергайся.

Наставив стволы на яйцекладку, они двинулись вперед, прижимаясь спинами к противоположной стене. Карагод почувствовал нестерпимый приступ тошноты, разглядев в месиве яиц разодранное человеческое тело. Яйца были отложены прямо в нем.

Он выплеснул содержимое желудка прямо на кладку и в ужасе замер. Но яйца хранили полную неподвижность. Стоило людям продолжить движение, как в тишине вкрадчиво прокрутили трещотку.

— Замри! — выдохнула Анжелика. — Самка где — то рядом!

Короткий тамбур оставался пустым в обоих направлениях, но в следующий раз тихий трескучий звук прозвучал гораздо ближе.

— Самка приняла твою блевоту за угрозу! — сказала Анжелика.

— Надо бежать!

— Если бы знать, в какой она стороне находится! Тем более пауки прыгучие твари — могут скакнуть сразу на 10 своих корпусов. От них не убежишь.

Она обратила внимание профессора на открытый сходный люк, зияющий от них в метрах пяти.

— Придется прыгать, иного выхода не вижу! — сказала она. — Ты первый, я после тебя.

— Я старый, я не смогу! — воспротивился он.

Трещотка прозвучала неожиданно и над самым ухом.

— Давай, профессор! — звонко крикнула Анжелика.

Карагод сделал пару шагов на ватных ногах — и ухнул вниз. Чудом ничего не сломал, но, когда повернулся со счастливым лицом, чтобы сообщить об этом девушке, она сверзилась на него сверху, повалила, но тут же вскочила и поволокла прочь. Рот ее был раззявлен, но слов слышно не было.

Через комингсы сверху лезло чудовище. Люк оказался слишком узок для него, паук успел отожраться. Временами что — то происходило с его маскировкой. Поначалу он был полностью невидим, лишь поручни трапа приобретали невнятную кривизну, точно на картине кубиста. Затем в этом месте словно возникло большое зеркало, отразив тамбур и их перекошенные лица. После этого зеркало разломилось на множество сегментов, стремительно теряя отражательные свойства.