— Ферму взрывать нельзя! — безапелляционно заявил он майорам.

— О как! — делано удивился Межеедов. — А что с пацанами будет, Палыч, ты конечно не подумал?

— Капитаны создали действующую модель социума. Ферма является ее базовым звеном. Уничтожим Ферму, весь социум полетит к чертям.

— А вы на самом деле можете уничтожить Ферму? — загорелись идеей пацаны. — Это же ништяк! Это ж какая жизнь тогда начнется! Никто не будет забирать пацанов, они вырастут и успеют постареть, дети увидят своих отцов!

«Ага, жратвы на всех нет, начнутся кровавые разборки между бандами, сначала детскими, потом, если успеют повзрослеть, и взрослыми», — продолжил Вершинин про себя. — «Мутанты полезут из — под земли. Дикие звери расплодятся».

— Слишком много завязано на Ферму! — озвучил он. — Почему Капитаны решили разрушить ее?

— Опасаются, что «Легасов» вывезет ее в Европу? — предположил Бекк.

— Ерунда! — отмахнулся Вершинин. — В случае необходимости бомбу на Ферму можно и в Европе сбросить. Тут другое. Мне так видится, что Капитаны задумали новый эксперимент. Жизнь без Фермы. У них свои планы на Англию.

— Херово! — вздохнул Бекк. — Получается, тогда мы в планы Капитанов не входим?

— И что сие означает? — спросил Межеедов.

— А то, что август мы можем и не пережить, генацвале!

Костя махнул рукой.

— Мне это одна бабка еще во Франции нагадала!

Вершинин вспомнил Эву, и его захлестнула ностальгия. Теплая ночь в Шербуре, пронзительная по нежности мелодия в баре. Казалось, это было тысячу лет назад.

Он сидел с закрытыми глазами, безмятежно слушая, как люди вокруг засуетились, собираясь идти дальше.

— Вставай, старый, пора размять твой геморрой! — Герка слегка пнул его ботинки.

И тогда он открыл глаза и сказал:

— Я дальше не пойду!

Глаза Герки округлились.

— Эха и ни дурак! Вставай, говорю!