– Простите, ваше превосходительство. Мне надо идти. Мастер вызывает.

– Кстати, Энакин! – оживился Палпатин, подцепив Скайуокера под локоток и медленно провожая к двери. – Кто стал твоим мастером?

Ситх резко изменил тактику, уйдя от тревожного развития разговора.

– Кому достался Герой без страха в падаваны?

– Самому лучшему! – вновь зафонтанировал гордостью Скайуокер. – Мастеру…

– Кеноби, – сквозь зубы процедил канцлер, уставившийся сквозь открывшуюся дверь на самого ненавистного джедая.

– Ваше превосходительство, – изящно поклонился одетый в мандалорский доспех и джедайскую мантию мужчина. – Падаван. Нас ждут.

– Канцлер, – улыбнулся Скайуокер, тут же обращая все свое внимание на Оби-Вана. – Мастер Кеноби!

Джедаи повернулись, направившись прочь, и Энакин, против своего обыкновения, шел четко за левым плечом мастера на шаг позади. Выходя из приемной, Оби-Ван резко повернул голову, бросив взгляд на так и стоящего в дверях канцлера, в глазах которого явственно плескалась чудовищная зависть, тут же сменившаяся дружелюбным вниманием.

Энакин шагал за Кеноби, пытаясь обдумать разговор. Все так странно… Вроде и порадовался канцлер за своего друга, а вроде и нет. А вот Падме впервые посмотрела на своего мужа с уважением. И Скайуокер не только видел это в ее лице, но и чувствовал – и это было гораздо приятнее всех слов.

Как ни странно, Падме поняла, когда примчавшийся к ней Скайуокер путано объяснил, откуда на его виске вновь взялась косичка. И почему.

Испытывающего огромное облегчение после Церемонии Плетения джедая просто распирало. Слова текли неудержимым потоком, Скайуокер рассказывал, как долго он искал способ исправить ошибку. Какую – не уточнил, но, по его словам, ошибка была просто кошмарной.

Падме, внимательно выслушав, сделала вывод, что Энакин поссорился с Кеноби, непонятно по какому поводу, но явно значительному, раз забрал подаренную когда-то косу. И наладить отношения было тяжело, однако Скайуокер справился и теперь бегал по квартире, всплескивая руками, пытаясь донести до нее, насколько это было важно.

Падме не совсем уловила, в чем состояла вина Скайуокера, но идею возврата в ученики поняла, просто переведя все на привычный для себя язык. Энакин поссорился с семьей, уйдя из нее, а теперь нашел способ принести извинения и вернуться. Пусть не к отцу, к наставнику, так что? Наставничество в очень формальном и традиционном обществе Набу считалось крайне почетным и ответственным делом.

Иногда такие связи были даже сильнее семейных.

Вывалив самую животрепещущую новость, Скайуокер рухнул на диван и устало закрыл глаза. Падме перебралась поближе к нему, продолжая терпеливо ждать.