Вывалив все, что только возможно, Энакин сел прямо на пол, привалившись к койке. Оби-Ван расчесал пятерней волосы, посмотрел на скукожившегося в ожидании неизвестно чего падавана… Подтянул его ближе.

– Знаешь, Энакин… – тихий голос Кеноби наполнил каюту. – Легко сказать: «Я джедай». Крайне тяжело быть джедаем. Не членом Ордена… Юридически, так сказать. А по факту. Каждый день мы боремся. С окружением. С обстоятельствами. С самими собой.

Энакин поднял голову, слушая и пытаясь понять, о чем говорит его мастер.

– Идти дорогой Света крайне тяжело, – задумчиво пригладил растрепанную бородку Оби-Ван. – И не потому, что окружение не слишком этому способствует, а потому, что это выбор. Наш личный. К своему глубокому стыду, вынужден признать, что не оказался рядом в нужный момент. Что не обратил внимания… Я должен был понять. Увидеть. Быть лучшим мастером.

– Ты отличный мастер, Оби-Ван, – вскинул голову Скайуокер. Кеноби покачал головой:

– Недостаточно. Моя слепота привела к трагедии. Не знаю, простишь ли ты меня, но могу пообещать одно: я больше не совершу такой ошибки, – голос Кеноби был тверд и полон уверенности. – И сейчас я должен сказать… Я крайне горжусь тобой.

– Мной? – изумился Энакин. – Почему? Я убил их… Всех. Я…

– Ты нашел в себе мужество рассказать, – пояснил Кеноби. – Ты признал свою вину. Не передо мной, кодексом или Орденом… Перед самим собой. А это уже первый шаг к Свету. Ведь это так тяжело, – тоскливо вздохнул он, – признать, что ты в чем-то не прав.

– Я… – Энакин уронил голову в ладони, – я жалею об этом каждый день.

– Что ты чувствовал, когда убивал?

– Гнев. Ненависть. Ярость.

– Каким ты себя чувствовал?

– Всемогущим… – прошептал парень.

– Смерть тускенов сделала тебя счастливым?

– Нет, – выдохнул Скайуокер. Кеноби понимающе кивнул:

– Когда я увидел, как падает Квай-Гон, когда я ощутил, что он умирает… Я практически упал. Было так легко поддаться гневу, ярости и боли… Они придали мне сил. Сделали быстрее и сильнее… Ослепили. В тот момент мне казалось, что вот сейчас я раздавлю этого ситха, отнявшего у меня мастера.

– Почему… – прокашлялся Скайуокер. – Как?

– Мол надо мной смеялся. Я видел это в его глазах, – пояснил Кеноби. – Он… гнев и ярость, ненависть… Они были словно плащ вокруг него. И я увидел себя. Кем я могу стать, если поддамся.

Скайуокер слушал, затаив дыхание: Кеноби никогда не говорил о том, что произошло в тот роковой день.

– Темная сторона… Легче. Она словно щедрый незнакомец. Уговаривает, соблазняет… Делает подарки. Снова и снова. Могущество так близко – только руку протяни. Вот и берут… А потом наступает момент, когда приходится платить. Потому что это был не щедрый меценат, а вербовщик… Или работорговец.