– А? Да. Идем. Только мне переодеться надо.

– Конечно. На моих… четыре часа ровно. Часа тебе хватит, чтобы одеться?

– Хватит. Душ приму, переоденусь…

– А ты можешь надеть платье?

Милена удивленно посмотрела на меня.

– Платье? Могу, конечно, но на улице холодновато…

– Накинь плащ. Да и на улице мы будем мало, на машине быстро доедем, не замерзнешь.

– А… – Она встала рядом со мной, уперев руки в боки, что придало ей немного воинственный вид. – А чего это ты так хочешь, чтобы я платье надела?

– Ну-у… Тебе очень идет в нем. Такая женственная становишься, милая…

– А в брюках или шортах я не женственная?

Ее голос слегка зазвенел. В глазах прыгали огоньки. Она шутила, но готова была всерьез отстаивать свое мнение. Я это отлично знал, поэтому вскинул руки и признал:

– Очень женственная.

Потом встал и подошел к ней. Обнял за талию и тихо повторил:

– Я тебя прошу. Пожалуйста.

Милена несколько секунд смотрела мне в глаза, потом кивнула.

– Хорошо. Надену платье. Есть одно… два раза всего надевала… Только тогда в час не уложимся.

– Ничего. Я подожду.

– Тогда поехали.

Судя по голосу, ей самой захотелось прийти в бар в платье. Ведь последний месяц она не вылезала из брюк. Какая женщина это стерпит?

В бар мы приехали к шести. Милена слово почти сдержала, приводила себя в порядок, готовилась и наряжалась быстро. По женским меркам быстро. Я успел послушать пару выпусков новостей, посмотреть передачу из столицы возрожденной Русинии и ответить «да» на два десятка вопросов своей подружки относительно ее вида, прически, наряда, сумочки и цепочки.