— Она предала меня самым поганым образом, — ответил Эйзенхорн.
Он обшарил карманы Джафф, нашел пистолет Драшера и протянул хозяину.
— Без него мне было как-то приятнее, — заметил магос.
— Берите. Вам нужно оружие. Думаю, нас осталось только двое.
Драшер неохотно взял пистолет.
— Я слышал ваш шепот у себя в голове, — сказал он, потирая затылок, — Прямо тут. Было неприятно.
— Мне нужно было дать вам сигнал так, чтобы она не услышала. Чтобы вы остановились, а я сумел подобраться вплотную. Выстрелив, я рисковал бы слишком сильно. Ситуация оказалась непростой.
— Почему? — спросил Драшер. — О чем вы?
Эйзенхорн протяжно вздохнул. Магос отметил нездоровую бледность и испарину, выступившую на лбу инквизитора.
— Это место, — сказал Эйзенхорн. — Эта… машина. Она мешает моему разуму. Излучает фоновую силу, которая вступает в конфликт с моим псионическим даром. Мне приходится тратить больше сил, чем обычно. И я способен действовать только на короткой дистанции.
— Тогда не надо, — посоветовал Драшер. — Вы вымотаете себя.
— Я буду делать то, что нужно, магос, — возразил Эйзенхорн. — И когда нужно. Столько, сколько смогу. Сейчас мои таланты — наш единственный козырь против Когнитэ.
— Что это за машина?
— Не уверен, — ответил Эйзенхорн, — но, полагаю, это устройство называется Ткачом Имматериума.
— И что это значит?
— Оно может создавать вещи из варпа, — пояснил инквизитор. — Связать эфир с физическим миром. Уже много столетий ходят слухи, что Когнитэ пытаются его построить. Я не особенно в это верил, но, похоже, еретики вновь посрамили меня.
Он поднял бесчувственное тело Джафф и перевел взгляд на Драшера:
— Можете ее подержать? Это ненадолго.
Драшер подчинился.
— Ткачи Имматериума — капризные устройства, — продолжил Эйзенхорн. — До настоящего момента еще никому не удавалось изготовить один из них, хотя попыток за прошедшие тысячелетия предпринималось немало. Пробовали и еретики, и агенты Империума. Но все прототипы имели одну проблему — они разрушались, как только начинали взаимодействовать с тканью реальности.