Им отодвинул стул и поднялся на ноги.

— Вам стоит задуматься об этом, дознаватель. О том, почему вы делаете то, что делаете.

— Я и так это знаю, — сказал Эйзенхорн.

— Шутка в том, что не знаете, бедный вы человек. А оно все тут, прямо перед вами. Истина глядит вам в глаза. Вы так поднаторели в поиске истины, но не можете найти ее в себе.

— И в чем же она, мастер Им? — рявкнул инквизитор.

— А вы посмотрите на себя, уважаемый, и скажите, как бы назвали такого человека?

Эйзенхорн настороженно поерзал в кресле. Он опустил взгляд на руки и увидел, как сильно они обгорели. Волдыри, контрактура, ожоги третьей или даже четвертой степени.

От огня, источник которого внутри.

— Уважаемый? — позвал Им. — Вы хорошо себя чувствуете? Выглядите обеспокоенным.

— Я… Я горю, — прошептал Эйзенхорн.

— Как в тот раз? — спросил Им.

— Что?

— Когда мы в прошлый раз сидели в этой комнате, вы загорелись. С головы до ног. Я был в ужасе. Тот огонь сжег вашу кожу и плоть, и на меня уставились глазницы с обгоревшего черепа.

— Это было не по-настоящему, — пробормотал Эйзенхорн.

— Верно, — согласился Им. — Это был трюк. Чертов проклятый трюк вашего псайкерского разума. Вы это сделали чтобы меня напугать, чтобы я струсил. И это сработало, Трон милостивый, как же хорошо это сработало. Жутчайшая вещь. Я так никогда и не смог забыть это зрелище. И не простил вас за испуг. Вы помните, зачем сделали это?

— Чтобы добиться ответа…

— Чтобы добиться ответа! — воскликнул Им. Он улыбнулся и открыл стеклянную крышку, под которой скрывался циферблат часов. — Вот именно. Вы хотели запугать меня до усрачки, уж простите за такие слова. Это было устрашение. Запугивание. Вы занимались этим всю жизнь. Вы делали это, чтобы докопаться до правды. Помните, что вы говорили по этому поводу?

— Н-нет, — ответил инквизитор, корчась от боли.

— Вы сказали, что страх делает разум проще, — напомнил Им. — Сказали, что столь сильная и чистая эмоция опустошает голову и устраняет все барьеры и иллюзии. Вы напугали меня, чтобы узнать скрытую внутри правду, найти ту часть меня, которая не может лукавить.

— Это такой прием, — сказал Эйзенхорн, изо всех сил стараясь не потерять сознание. Он поднялся на ноги, обнаружил, что не способен твердо стоять, и сел обратно. — Стандартный прием в арсенале ордо. Просто обман разума. Огонь, который сжигает меня, реален.