Пристегнутый к креслу человек уже едва ли соображал, кто он и где находится. Он слышал далекие голоса, но не мог за них ухватиться, они теряли четкость и осмысленность, становясь… не важными. Открыв глаза, он посмотрел на все еще парящую перед ним карту мира. Пульсирующие нити исчезли, и красные точки одна за другой гасли. Остальные Установки, потеряв связь с московской, вхолостую выработали свой заряд и отключились. Роман Нестеров улыбнулся. Он не был уверен, что все это значит и что такое эти самые Установки, но почему-то мысль об их отключении грела ему душу. Как если бы это было самое лучшее, что он сделал в своей жизни. А затем пропала и карта, и вообще все вокруг. И белый ослепительный свет поглотил Романа Нестерова.

* * *

Бьющий в небеса луч исчез. Мерцая и ширясь с каждой секундой, он упал обратно в генерирующую его сферу. Секунду ничего не происходило, а затем вместе с новым каскадом молний Установка взорвалась. Ее обломки полетели во все стороны, а из глубин вырвалось неистовое аномальное пламя. С оглушительным грохотом громадные кольца рухнули на железное основание. Стальные фермы, поддерживавшие корпус и бесконечные технические балконы, задрожали и со страшным скрежетом наклонились вперед. Одна за другой металлические балки лопнули, и вся конструкция с громким воем осела на землю, погребя под собой лопнувшую сферу, разбитые кольца и кабину управления, сорвавшуюся с креплений и рухнувшую вниз.

Над заваленной трупами бойцов в черной униформе площадью воцарилась тишина. Аномальная гроза рассеялась, обнажив темное ночное небо. Следы чудовищного разрыва реальности исчезли с него, как если бы их никогда и не было. На небосклоне беззвучно мерцали неяркие звезды. Родные звезды нашего, земного небосвода.

Пыль, поднятая обрушившейся Установкой, медленно оседала на землю. Горизонт на востоке заалел, возвещая приближение рассвета. Над темными силуэтами домов, в которых не горело ни одно окно, вспыхнул, разгоняя мрак, первый луч солнца. За ним последовал еще один и еще. Восходящее солнце окрасило жестяные крыши бывшей столицы в ярко-оранжевый цвет и послало повсюду световые блики, проникающие даже в самые глубокие и темные колодцы дворов. Небо светлело, и над Московской Зоной наступал новый день.

Эпилог

Эпилог

Ранняя осень на Байкале выдалась мягкой. Днем сквозь пожелтевшую листву парковых аллей пробивались солнечные лучи, а небо все еще оставалось лазурным и бескрайним. По ночам же набегавшие заморозки – первые вестники надвигающейся суровой зимы – подмораживали воду в декоративных прудах и фонтанах.