Ей не хочется верить, что Вик сможет поступить так, как поступила бы Лисса: вырваться вперёд на последней секунде, ударить из-за спины. Она злится на себя за то, что вообще размышляет об этом, за то, что ещё неделю назад считала Вика способным и не на такое. И даже, кажется, пыталась его ненавидеть.

Кстати, о ненависти…

«Технически, – вспоминает она слова Лиссы, – они ненавидят не тебя».

«Они не могут ненавидеть тебя, потому что не знают тебя».

Может быть, последние годы она видела в Вике только то, что он давал ей увидеть. И не особенно-то хотела смотреть. Он вёл себя как полный подонок, но даже этого полного подонка она ни за что на свете не сумела бы бросить на съедение живым мертвецам. «На самом деле на свете не так уж и много людей, которых действительно стоило бы бросить на съедение живым мертвецам», – думает Эмбер.

Конкретно в этом городе вообще не так уж много людей. И когда Эмбер замечает на другом конце улицы тёмный силуэт, припадающий на обе ноги сразу, но совершенно точно живой, совершенно точно не зомби, всё внутри неё превращается в туго натянутую струну.

Это Кэт, которая, кажется, тоже догадалась, где выход, и теперь движется к той же самой площади и той же самой трубе, но только уже без велосипеда.

Это Кэт, а в десятке метров у неё за спиной – визжащие зомби.

– 27-

– 27-

Первое, что делает Эмбер, – моментально отводит глаза. Она не хочет смотреть на зомби и видеть их тоже не хочет.

Второе – поднимается на ноги, вздёргивая Вика за собой.

– Что? – хрипит он, щурясь на солнце, а потом его лицо сразу же становится очень серьёзным. Слишком серьёзным. Вик слышит.

– Я тебя не брошу, – быстро говорит Эмбер, стараясь успеть раньше, чем он начнёт в тысячный раз предлагать одно и то же. – И либо мы оба прячемся, либо оба бежим на выход. Вдвоём.

До выхода на самом деле не так уж и далеко. Ну, конечно, если в коллекторной трубе действительно выход. Чтобы это проверить, нужно только добраться до конца улицы, пересечь площадь и спуститься к рваному, разрытому спуску, похожему на то, будто земля в этом месте старалась вывернуться наизнанку. А потом – снова бежать, но уже по коллектору и надеяться на то, что до финиша осталось недолго.

Наверное, гораздо умнее было бы спрятаться и переждать, а потом, когда живые мертвецы забудут о них, высунуть нос из своего укрытия и проверить, действительно ли труба – не просто труба, но Вик сосредоточенно кивает и говорит:

– Тогда побежали.

Уже привычно перехватив его за талию и пристроив его руку на собственном плече, Эмбер делает шаг вперёд – и понимает, насколько скучала по бегу и тому ощущению свободы, который он дарит. Голод и жажда отступают, как будто у неё и не было никогда желания пить или есть, а было только желание побежать. Сорваться с места, почувствовать, как оживает каждая мышца, измерить расстояние не медленными, натужными, крошечными шагами, а широкими, размашистыми, быстрыми…