– Быстро она управилась, – тихо произнес Том, не разжимая зубов и не вынимая изо рта трубки. – В этакой темноте, высекая огонь кресалом, недолго и конюшню спалить.

Пришелица вновь появилась в круге света с краюхой хлеба, которая была, скорее всего, черствой, так как женщина ела медленно, несмотря на явный голод.

– У нас сыра не осталось? – прошептал Мэт.

Том в ответ лишь покачал головой.

Женщина вдруг начала принюхиваться, видимо почувствовав запах табачного дыма. Мэт уже готов был встать и обнаружить себя, но тут одна из дверных створок вновь отворилась.

Женщина пригнулась, готовая бежать, но из-под дождя навстречу ей шагнули четверо мужчин, на ходу сбрасывая мокрые плащи. Под плащами оказались светлые куртки с широкими рукавами и вышивкой на груди, мешковатые штаны также были богато расшиты сверху донизу. Одежда могла бы показаться смешной, если бы не плотно сбитые фигуры и мрачные лица самих мужчин.

– Ну что, Алудра, – проговорил один, в желтой куртке, – похоже, бежала ты не так быстро, как тебе хотелось, а?

Мэт отметил про себя, что у незнакомца в желтом весьма необычный выговор.

– Таммуз, – женщина произнесла это имя так, будто оно было ругательством, – тебе что, мало? Ты добился, чтобы меня вышвырнули из гильдии, хотя именно из-за тебя все не ладилось! Хоть и вымахал с быка, а мозги куриные, вот и напортачил. А теперь еще меня преследуешь. – У нее был тот же чудной выговор, что и у мужчины. – Или ты думаешь, что я рада тебя видеть?

Тот, кого назвали Таммузом, засмеялся:

– Дура ты, Алудра, и я это всегда знал. Если бы ты просто исчезла, то могла бы еще долго прожить где-нибудь в глуши. Но ты ведь не могла позабыть наших секретов, а? Надеялась, что мы ничего не узнаем? Ты пыталась зарабатывать на жизнь тем, на что имеет право только гильдия, только она одна. – Внезапно в его руке сверкнул нож. – С каким же удовольствием я перережу тебе горло, Алудра!

Мэт понял, что делает, лишь в тот миг, когда, уже поднявшись с места, крепко ухватился за одну из свисающих с потолка двойных веревок и прыгнул с сеновала вниз. «Чтоб мне сгореть, дураку распроклятому!» – только и успело промелькнуть у него в голове.

В следующее мгновение он врезался в разодетую четверку, и мужчины попадали наземь, точно кегли после удачного броска увесистого шара. Веревка выскользнула из рук Мэта, и он покатился по устланному соломой полу, рассыпая вокруг монеты из карманов и под конец въехав в стенку стойла. Когда юноша поднялся, все четверо незнакомцев были уже на ногах. И в руках у всех четверых сверкали ножи. «Вот же ослепленный Светом дурак! Чтоб мне сгореть! Вот чтоб мне сгореть!»