– Прыгун!

На этот раз мгла закрыла облака, образовав в них другой глазок. Эгвейн, Найнив и Илэйн стояли перед огромной металлической клеткой, дверь которой была поднята и удерживалась тяжелой пружиной. Они вошли внутрь, стопор освободился, пружина сработала, и зарешеченная дверь захлопнулась за ними. Женщина, волосы которой были заплетены во множество косичек, смеялась над пленницами, а другая, одетая во все белое, смеялась над первой женщиной. Дыра в небе затянулась, остались только облака.

– Прыгун, где ты? – снова позвал Перрин. – Ты мне нужен, Прыгун!

И, будто спрыгнув откуда-то сверху, на горной вершине возник седой волк.

Это опасно! Ты был предупрежден, Юный Бык. Ты слишком молод. Слишком еще неопытен.

– Мне нужно знать, Прыгун. Ты говорил, есть вещи, которые я должен был увидеть. Мне надо увидеть больше, больше узнать. – Он поколебался, подумав о Мэте, Эгвейн, Найнив и Илэйн. – Я видел сейчас здесь кое-что странное. Это реально?

Ответ Прыгуна последовал не сразу, будто волк не понимал, стоит ли объяснять столь простые вещи или как это лучше сделать. Наконец ответ был дан.

То, что реально, – нереально. То, что нереально, – реально. Плоть есть сон, и сны часто имеют плоть.

– Это ни о чем мне не говорит, Прыгун. Я не понимаю.

Волк посмотрел на Перрина так, будто тот признался, что не имеет понятия о том, насколько вода мокрая.

– Ты утверждал: я должен что-то увидеть. Потом показал мне Ба’алзамона и Ланфир.

Клык Душ, Лунная Охотница.

– Почему ты показал их мне, Прыгун? Почему я должен был их увидеть?

Настает Последняя охота.

В послании волка ощущались печаль и чувство неизбежности.

Что должно случиться, то случится.