– Столько беспокойства от тебя, – процедила черноволосая злым голосом, – и я заставлю вылезти из кожи и танцевать все твои кости.

Найнив чуть не рассмеялась: «Какое от меня беспокойство?» Она была отрезана щитом от Истинного Источника. Ушибы так болели, что бедняжка даже стоять не могла. Что бы она ни предприняла, эта парочка пресечет все, будто детский каприз. «Но мои синяки заживут, чтоб вам всем сгореть, а рано или поздно вы на чем-то да поскользнетесь! И вот тогда-то…»

В передней был еще кое-кто. Два здоровенных солдата в круглых, окованных по краю шлемах с гребнями и в сияющих кирасах поверх красных мундиров с рукавами-буфами. Лица мужчин покрылись потом, а их темные глаза блуждали, будто они были испуганы не меньше самой Найнив. Рядом стояла Амико Нагойин, стройная и хорошенькая, с лебединой шеей и матовой кожей, с невинным видом девочки, собирающей цветы. И Джойя Байир, с очень дружелюбным выражением лица; несмотря на гладкие щеки и непоколебимое спокойствие женщины, которая долго работала с Силой, ее лицо было очень похоже на лицо бабушки, приветливо встречающей любимых внуков, но возраст не отозвался сединой в ее темных волосах и не покрыл морщинами кожу. А серые глаза этой женщины напоминали глаза мачехи из сказки, в которой злодейка убивает детей своего мужа от первой жены. Обе женщины, и Амико, и Джойя, сияли Силой.

Между двумя Черными сестрами стояла Илэйн – синяк под глазом, щека опухла, рассеченная губа кровоточит, один рукав платья наполовину оторван.

– Прости меня, Найнив, – глухо сказала она, еле двигая челюстью. – Мы их заметили только тогда, когда стало слишком поздно.

Эгвейн неподвижной грудой лежала на полу, ее лицо, все в синяках, опухло и стало неузнаваемым. Когда вошли Найнив и сопровождающие ее Черные Айя, один из солдат поднял Эгвейн и закинул себе на плечо. Она безвольно повисла, как полупустой мешок с ячменем.

– Что вы с ней сделали? – вскрикнула Найнив с негодованием. – Сгореть вам, что… – Что-то невидимое сильно ударило ее по губам, и на мгновение в глазах у нее потемнело.

– Так-так, – сказала Джойя Байир с улыбкой, но смотрела она холодно и зло. – Я не потерплю ни вопросов, ни ругательств. – Голос ее был неестественно добрый. – Ты будешь говорить только тогда, когда к тебе обратятся.

– Я уже упоминала об этой драчливой девчонке, – прошипела Лиандрин. – Пусть это послужит тебе уроком. Если вздумаешь причинить еще какое-либо беспокойство, с тобой обойдутся так же нежно!

Найнив до боли хотелось хоть чем-нибудь помочь Эгвейн, но ее уже выталкивали на улицу. Она вынудила Черных сестер толкать себя; это была бесполезная уловка, попытка сопротивления, какой-никакой отказ идти у них на поводу, и все это Найнив могла сейчас выразить только таким способом.