С головных миноносок в узкой прояснившейся полосе разглядели четыре то ли больших шлюпки без весел, то ли баржи прямо на середине канала, явно стоящие на якорях. Вдруг на них, один за другим, грохнули несильные взрывы, давшие большие снопы искр, эффектно разлетевшихся вверх и в стороны, после чего они загорелись не ярким, но очень дымным пламенем. Поваливший из них тяжелый, густой черно-бурый дым быстро снова затянул сплошной стеной весь канал.

Опасаясь подвоха, вперед для разведки выдвинули обе резервные миноноски, резво обогнавшие медленно ползущих стреноженных собратьев. Они в упор всадили по нескольку снарядов в ватерлинию каждой барже, проходя мимо, и сразу же пропали в дыму. После негромких хлопков их скорострелок снова стало тихо.

В этой гнетущей тишине тральщики также начали углубляться в дымное облако, дополнительно прострелив несколькими снарядами и короткими пулеметными очередями каждую из истекающих вонючим мазутным дымом посудин. Но они лишь погрузились в воду почти по палубу и более не садились, продолжая нещадно коптить своими потрохами и расплывающимися вокруг них чадно горящими лужами.

С уходом в дым тральщиков стрельба опять смолкла. Снова не было никакого шума до тех пор, пока в 12:45 они не вышли с другой стороны дымовой завесы, уже закинувшей свой смрадный хвост вправо, за холм с все еще молчащими батареями. В это время следовавшие за ними прорыватели к дымному занавесу еще только приближались, начав набирать ход, чтобы сократить расстояние и не потерять контроля над пропавшим из вида хрупким авангардом. Их уже нагоняли миноносцы и истребители, высланные вперед сигналом с «Ушакова».

Тут наконец вполне ожидаемо активизировались японские батареи справа от прохода. Их залпы сразу дали плотные накрытия по прорывателям. К тому же откуда-то из-за зеленых прибрежных холмов открыли огонь сразу несколько батарей полевых орудий и гаубиц, бивших вперемешку гранатами и шрапнелью по ним же.

Наши броненосцы, против всякой логики, абсолютно ничем не угнетаемые со стороны противника, немедленно начали отвечать, сразу дав накрытия по фортам. Но подавить японский огонь моментально, естественно, не смогли. С первых секунд возобновившегося сражения его накал достиг максимума. Делалось все, чтобы как можно скорее заставить молчать батареи, а те, в свою очередь, старались быстрее прикончить свои цели.

Поскольку по «Орлу» и «Бородино» так никто и не начал стрелять, броненосцы вскоре вообще застопорили ход и легли в дрейф напротив входа в бухту, обеспечивая максимально комфортные условия для ведения частого и точного огня правым бортом для всех своих стволов. Отряд Иессена, медленно двигавшийся следом за авангардом, бил с хода, причем тоже неплохо. Японские укрепления покрыло сплошным ковром разрывов, но они не замолкали.