К 12:50 с мостиков раскачивавшихся даже на такой хилой волне головных миноносок, углубившихся в вонючий густой дымный шлейф во входном канале, уже несколько минут совершенно не видели у себя за кормой не только свою эскадру, но даже прорывателей, все время «висевших над душой» с самого начала этого особенно теперь казавшегося «гиблым» дела. Начинавшие нагонять миноносцы тоже пропали где-то там за кормой. Хотя по времени, ставшем вдруг ужасно тягучим, должны были быть уже совсем рядом. Более того, дым в проходе оказался таким густым, что даже сосед, связанный тралом, едва угадывался под боком.

Подавать какие-либо сигналы голосом, гудками или сиреной опасались и продвигались буквально на ощупь. При этом те, кому следовало, по отмашкам с мостиков выставляли плавучие вехи. По повторяющемуся через равные промежутки времени металлическому лязгу и глухому всплеску, сопровождавшему соскальзывание в воду их якорей, и определяли порой хотя бы примерное место крайних кораблей ордера.

Миновав наконец облако гари, увидели, что караван все так же беспрепятственно уже почти достиг отмели Чидори, а миноноски разведки даже успели обогнуть ее с запада и повернули к причалам, расположенным на восточном берегу бухты сразу за ней. Там, судя по трофейным картам, размещались склады амуниции со своими причальными сооружениями. Возле них стояли два парохода, похоже, под погрузкой.

В самой бухте, прямо по курсу трального каравана, находилось множество судов всех размеров, напрочь загораживавших своими корпусами и надстройками причальную и ремонтную зоны. Почти все были под парами. За ними, совсем близко, чуть левее курса, высилась изрезанная отрогами, скатывавшимися к самой бухте, довольно крутая гора, подернутая зеленой растительностью. Казалось, что она прижимает к воде едва видневшиеся за мачтами и надстройками обширные крыши цехов морского арсенала. К востоку от нее через широкую ложбину начинался скат следующей, еще большей горы. Он казался положе. Лес на видимых с воды склонах рос клочками, не покрывая всю поверхность, из-за чего они выглядели какими-то недолинявшими, сверкая «залысинами» открытых горных пород и пятнами возделанной земли. В низине между ними, судя по карте, проходила железная дорога.

Слева, прямо из воды, всего в полутора-двух кабельтовых вставали крутые, густо заросшие то ли корявыми местными соснами, то ли кедрачом скаты, заканчивавшиеся круглыми вершинами примерно в двухстах футах от уреза воды. А из-за них вдвое выше торчал в небо пик в виде идеального конуса, от которого к югу отбегали конусы поменьше и не такие явные, словно привалившиеся к нему. Прямо на левом траверзе они обрывались крутым распадком, уходившим на запад к морю. А далее к югу снова резко поднимались новые нагромождения таких же невысоких гор, до самого мыса Иорисаки.