Те, кто режиссировал представление, очень вовремя сделали громче музыку — заглушая звуки пьяной толпы знаменитостей. Музыка живая, и из-за этого тем громче раздавался смех и звон бокалов.

Постепенно и у собравшихся за нашим столом напряжение спадало, понемногу завязывались разговоры. Несмотря на то, что большинство беседовало по-русски, я — поддерживая надетую маску сноба, чуть отодвинул стул и опасно качаясь на нем, больше осматривал зал. И по мере услышанных обрывков разговоров все больше утверждался во мнении, что несмотря на британский антураж этого хургадинского Лондона, дух в этом клубе китайского квартала витает французский, с ароматами свежезаваренного кофе и круассанов парижских кафе.

Не в запахах, конечно, а дух бесед, часто весьма вольнодумных. По крайней мере насколько уж я в узком кругу наработал на репутацию… так скажем, бесшабашного типа, или полностью отбитого отморозка если говорить прямо, но подобные вещи ни о британской королеве, ни об испанской династии или большой тройке североамериканских семей озвучивать я бы вслух не рискнул. И это только из того, что слышал — судя по картине вокруг, подобные беседы велись не только за нашим столом.

По едва ощутимой ауре я чувствовал, что на мне все чаще пересекаются оценивающие внимательные взгляды. И не только на мне — сосредоточившись, я взглянул на помещение словно бы со стороны. Дым многочисленных кальянов создал легкую пелену, в которой группы все более тесно сплачивались. И в воздухе висело определенное напряжение.

Фривольные разговоры звучали все чаще, а некоторые вопросы звучали откровенно провокационно. Свободный бунтарский дух витал вокруг вполне осязаемо, и в какое-то время мы практически одновременно начали переглядываться с Эльвирой и Валерой. С Анастасией нужды в этом не было, мы и так прекрасно чувствовали эмоции друг друга.

Все больше у меня подтверждалось ощущение, что мы сейчас участвуем в определенном экзамене. Словно бы для входа в более узкий круг, необходимо замазаться духом свободы — погранично пошутить про царствующего монарха, или затронуть какую-либо другую, самое главное — острую тему.

«А нам это надо?» — поинтересовался мысленно я у Валеры. Он на мой взгляд никак не отреагировал, но почти сразу наклонился к Эльвире, что-то нашептывая.

Петь гимн свободолюбию я не хотел. В этом обществе долгоживущих вполне чревато, слишком все долго сохраняется в памяти — это не мой мир, где можно давать предвыборные обещания и не заботиться их выполнением, потому что все забывается на дистанции год-два.