Юноша потер свою собственную отросшую бороду и задумался о том, как могла бы воспринять его новый внешний вид Рамита. Казим попытался представить ее лицо, гадая, где она. Думает ли Рамита до сих пор о нем так же, как он о ней, или же она уже носит ребенка и поглощена своими заботами?

Выбросив эти тягостные мысли из головы, Казим осмотрел вход в палатку и понял, что его наполовину засыпало песком. Развязав его сверху, юноша выполз на кучу песка. Он долго просидел скрюченным, и теперь его ноги ныли от боли. Казим разогнул их, но легче от этого не стало. Оставалось только перетерпеть. Солнечный свет слепил глаза, а воздух словно застыл. Песок был повсюду. С другой стороны долины он доходил почти до самого верха склона, но Джамиль предусмотрительно разместил их с подветренной стороны, которую засыпало гораздо меньше. Сам капитан уже седлал лошадь.

– Саль’Ахм! – окликнул он Казима, улыбнувшись теплой и искренней улыбкой.

Юноша огляделся. Солнце стояло низко по левую руку от него. Если сейчас утро, то восток – там.

– Все в порядке? – крикнул он Джамилю.

– Все. Поднимай остальных. Нам нужно поесть.

Капитан указал на маленький костер, на котором дымил оловянный котелок. В животе у Казима заурчало от голода.

Подгоняемый мыслью о еде, Казим разбудил Гаруна и побрел к все еще закрытой палатке Джая. Он заглянул в отверстие для воздуха. Глаза Джая были закрыты. Голова девушки лежала у него на груди, а ее распущенные волосы спадали ей на обнаженное плечо. Она тоже спала. Почувствовав запах пота и других телесных выделений, Казим сморщил нос. «Мой друг – везучий ублюдок», – подумал юноша.

– Джай, просыпайся! – крикнул он.

Открыв глаза, его друг выглянул в дыру.

– Я не сплю, – прошептал он с озадаченно-удовлетворенной улыбкой.

– Тогда тащи свою задницу сюда и помоги нам, – сказал Казим. – Если только ты не устал от траханья так, что не можешь ходить.

– Пять минут, – ответил Джай, запустив пальцы в волосы Кейты.

Пошевелившись, девушка что-то хрипло прошептала. Джай ухмыльнулся Казиму.

– Или, возможно, десять, – уточнил он.

Луна продолжала убывать, пока наконец не покинула ночное небо, а они все так же ехали на север. Однообразные дни тянулись, складываясь в недели. Припасы постепенно истощались, но Джамиль строго их нормировал, так что еды и воды хватало. Капитан перестал уезжать вперед на разведку, пояснив, что в этом больше нет необходимости. Земля стала каменистой, а песок – тверже. С подветренной стороны от валунов теперь рос колючий кустарник. Жирные черно-синие мухи все время донимали своим жужжанием – всех, кроме Джамиля. Капитана насекомые избегали. И это было не единственной странностью, на которую обратил внимание Казим. Иногда он замечал, что из палатки Джамиля лился странный голубой свет, в другие моменты капитан, похоже, беседовал с кем-то воображаемым. Однако он оставался верным своему обещанию: они продвигались вперед все так же без приключений. Вдобавок Джамиль стал относиться ко всем с большим уважением. Теперь, когда он называл Казима «Цыпленочком», это было лишь добродушным подшучиванием.