Господин ротмистр присел над воспитуемым, ухватил его за шкирку рукой и ткнул пистолетом в сторону Свордена Ферца:

– Там, кехертфлакш, там? – прохрипел он в окровавленное лицо Га-алки. – Сейчас ты увидишь, умгекеркехертфлакш, увидишь… – господин ротмистр поперхнулся – в его горло вцепились пальцы воспитуемого.

Сворден Ферц ничего не мог с собой поделать. Так порой в кошмарном сне стоишь на ватных ногах и не можешь сдвинуться с места, какой бы жуткий ужас не надвигался на тебя из непроглядной тьмы. Он уже здесь, он уже рядом, ощущаешь его омерзительное дыхание и пристальный взгляд гнилых глаз, вот только тело куда-то исчезло, может оно даже убежало, оставив прикованную неподъемными гирями страха душу на съедение уже близкого безымянного, невыразимого. Все, чего боишься – большие и мелкие, странные и постыдные, известные и пока еще незнакомые страхи – всего лишь темные блестки на необъятной туше Самого Главного Ужаса.

Будущее существует. Река прошлого впадает в необъятное море Дирака, дабы в узкой полоске турбулентности минувшего и того, чему еще только предстоит наступить, породить настоящее – переплетение встречных и обратных потоков, течений, поднятой со дна океана мути, из которой и рождается жизнь.

Чем сильнее, полноводнее река прошлого, тем дальше она прокладывает себе дорогу в океан возможного и вероятного. Так спасенные после кораблекрушения, еще не видя берегов долгожданной земли, уже могут узнать о ее близости по вкусу пресной воды, которую черпают из океана.

Окаменелости и руины древности, наскальные рисунки и пергаменты, мумии и пирамиды, реликты и атавизмы, предания и мифы, большие и малые звезды вселенной Гуттенберга – вот из чего складывается могучий напор стихии прошлого, что обарывает инерцию еще не свершенного, отбрасывает будущее вспять, высвобождая место для настоящего.

Но и море Дирака не умиряет своих стихий, и те ветром и волнами пророчеств, предчувствий, снов, амнезии, благодушной самоуверенности, прогрессом вгрызаются в настоящее, запускают в него щупальца, отвоевывая плацдармы грядущего наступления.

Если разум – всего лишь жалкий планктон в узенькой нише между прошлым и будущим, то можно представить себе существ, которые обретут такое могущество, что освоят необъятные просторы океана Дирака, сделают будущее средой своего обитания, раз и навсегда позабыв о своем креветочном настоящем.

– Это уже было, – сказал самому себе Сворден Ферц.

Он даже не вздрогнул от выстрела, не шагнул вперед, не побежал к хрипящим в предсмертных муках людям, сцепившимся в последней схватке.