И, удерживая Лику на весу одной рукой, другой – достал из-за ворота своей белой рубашки висящий на черной цепочке Камень.

– Третий! – гордо сообщил он. – С ратайского сукина сына снял.

Прозвучало это так, как если бы он демонстрировал им скальп врага или, скажем, целиком его голову.

– Четвертый, – с ответной улыбкой сказала ему Лика и, расстегнув на груди комбинезон, показала Виктору точно такой же, как у него, Камень.

– Дела! – восхищенно произнес Виктор, глядя на две одинаковые «Медузы». – Вот это дела!

* * *

Она отказалась и от ванны и от ужина – или это должен был быть завтрак? – и в клинический блок согласилась пойти, но не теперь, не сразу, а потом и даже к Камню не бросилась, хотя в другой ситуации именно это в первую очередь и сделала бы. Лика только коротко обнялась с Викой («Убери живот, королева!», «На себя лучше посмотри!») и Йфф, совершенно растерявшейся, в отличие от дамы Э, при виде нынешней Лики, и отправилась на встречу с Ци Ё, которая передала – через дворецкого! – что навестит «тетушку» Нор в «Прозрачных покоях».

– Только не порежьтесь, – хмуро напутствовал ее Виктор. – Декор, хрен бы с ним! А вы обе мне все-таки не чужие.

– Не дрейфь, фельдмаршал, – нарочито бодро и ровно в его собственном стиле ответила Лика, направляясь к выходу. – Все будет пучком!

На самом деле никакого особого оптимизма по поводу этой встречи Лика не испытывала, и, по-видимому, не она одна. Взгляды Макса, который изначально настаивал на том, что первым поговорить с дочерью должен он сам, Вики и Йфф говорили сами за себя. Но, по мнению Лики, в сложившихся обстоятельствах основная ответственность лежала все-таки на ней, и она обязана была попытаться справиться с проблемой сама.

«Не попытаться, а справиться», – поправила она себя.

– В семь утра, – сказала Лика вслух, доковыляв наконец на глазах у всех до люка, декорированного под деревянную с позолотой дверь, – на нашем обычном месте, в Буковой гостиной, завтрак и выпивка за счет короны, и разговоры до победного конца, а пока прошу простить покорно, личные дела.

Она вышла из гостиной, прошла по пустынной галерее, даже не обратив внимания на чарующий вид открытого космоса, казалось, и в самом деле лежавшего сразу за тонким стеклом длинного и высокого панорамного «окна», и вошла в сверкающее великолепие «Прозрачных покоев», где между граненых хрустальных колонн застыли в ожидании две высокие стройные фигуры, одна – во всем («И сколько этого всего?») белом, и вторая – во всем синем.

– Здравствуй, Ци Ё.

Лика смотрела на девочку, но видела сейчас ее мать. Конечно, тогда, когда та вызывала на смертельный поединок своего двоюродного деда, младшая Ё была старше. Однако родовое сходство было поразительно, а прошедшие со дня гибели матери дни, казалось, его только усилили. Ци Ё повзрослела. Или, лучше сказать, возмужала?