Он хлебнул еще, вернул флягу владельцу.

– Ладно, пошли…

На горизонте курились дымы. С той стороны табором обустраивались беженцы…

Далеко не все в Чеченской Республике – приняли «на ура» вооруженный исламистский мятеж – многие бросились бежать, причем не только из Чечни, но и из соседней Ингушетии. За последнее время – в республики вернулись русские, часть – из-за неплохих заработков, часть из-за жилья, часть еще почему… в том числе, например, ехали бабы. У чеченцев же с этим строго, а молодая кровь играет… с русскими же все можно, они долго не ломаются. Вот только – четырнадцать лет замирения обернулись ничем. Пшиком. Стоило только бросить клич «Аллах Акбар» – и многие схватились за оружие. И покатилось по земле… кровавое колесо.

Русских вроде пропускали – по собственной инициативе. Остальных – оставляли на чеченской территории, по стране катился вал террора. А здесь – мирных не было…

Двое сотрудников ОМОН неспешно шли по обочине дороги, ведущей на христианский Моздок, где местное ополчение уже готовилось встречать исламистов, попирая армейскими ботинками иссушенную неспокойным, тяжелым солнцем землю. Их глаза – привычно находились в движении, замечая все и в то же время ни на чем не останавливаясь. Вереница машин на въезде, у каждого пропуск или там брат президента или удостоверение ФСБ или еще чего. Стало машин на той стороне, дымы костров, кое-где палатки – на всех не хватало. Милицейский Патриот и рядом с ним – черная, тонированная до черноты Приора – это местный угрозыск, то ли их прислали на усиление, то ли сами приперлись, чтобы не упустить, чтобы омыть руки в денежной реке, катящейся через пост. И чуть в стороне – их машины. ОМОНовский Тигр и Федерал – то, на чем приехали они. И БТР-82 маневренной группы Национальной гвардии – они должны были пресекать прорывы, выставлять заслоны на десятках троп и дорог, работать по данным с беспилотников, поднятых по всей границе – но сейчас они сидели у костра с бодрствующей сменой и потребляли харч с приварком. Приварком к крупе, тушняку и хлебу был баран, которого нацгвардейцам удалось где-то спереть.

Берестянский сунулся в тесное, раскаленное под солнцем, провонявшее потом чрево Тигра, взял гарнитуру рации.

– Контроль семнадцать, на приеме.

– Контроль семнадцать, это Алмаз – дежурный Временного оперативного штаба назвал свой позывной – Калибр шестьдесят шесть хочет говорить. Даю связь.

Берестянский одними губами прошептал ругательство. Калибр шестьдесят шесть – позывной генерала Городецкого, большого чина из Москвы, который считал себя настоящим спецом в борьбе с терроризмом – при том, что его пузо достигло совсем уже угрожающих размеров. Как и всех непрофессионалов – его снедал зуд действия: вместо того, чтобы сделать все, что нужно и дать специалистам на местах свободу действий – он постоянно названивал и раздавал всякие ЦУ. И считал, что без его руководящей роли с терроризмом ну никак не сдюжить.