— Симфония металла! — рявкнул я, игнорируя боль от пламени.

Инквизиторский меч выскользнул из-под моей руки и резанул по ступне ближайшего инквизитора. Тласолтеотль обрушилась на упавшее тело, сломив попытки прикрыться клинком. Я провернулся, ударил следующего. Ружья плюнули в меня. Я почувствовал, как святой металл взрывает мою плоть.

Они сильны.

Сердце грифона клокотало в груди, задыхаясь от собственного ритма. Его нити пульсировали по всему телу, понимая — я лишусь всех сил в ближайшие секунды.

Двуручник рубил столпившихся служителей креста. Они не могли прикрыться, не могли уклониться, лишь мешали друг другу, осознавая, какую ошибку допустили. Я вскрывал, кромсал, рубил, с ненавистью замечая вокруг себя все больше печатей на лбах.

— Суки! — заревел я, чувствуя, как лезвия пронзают тело. — Я доберусь до вас!

Богиня разрубала руки, опрокидывала мечи, гнула ружья. Но все бесполезно — инквизиторов оказалось слишком много.

Говорил же, я не играю на риск, сукины дети! Я знаю, на что способен!

— Симфония металла!! — мой крик эхом отскочил от стен. Оба меча разложились на мельчайшие кусочки. — Наконец-то вы навалились!

Вихрь закружился вокруг меня, бритвенно-острыми клинками второй истории потроша людские тела. Звон стыкающихся кусочков и доспехов заканчивался криками агонии. Инквизиция отшатнулась, навалилась вновь. Я развел руки, чувствуя, как почти мертвые люди втыкают в меня святую сталь. Соль жгла мою плоть, разъедала кости, но мне было плевать. Люди вокруг умирали, и это давало все больше и больше шансов вампирам. А раны — они не пугали меня, я чувствовал, что сердце грифона живет.

Стена у лестницы взорвалась. Один из обломков попал мне по лицу, я едва не рухнул в огонь, но устоял. Рыжие запрыгнули. Их руки впились в оставшихся инквизиторов. Симфония знала, кого убивать, а кого щадить, она чувствовала мои намерения — и потому превратилась в мечи лишь когда погиб последний человек. Рукояти, которые я сжимал в руках, тяжелели. Не только от металла, который возвращался на положенное место. Моя одежда была изрублена, а руки — практически отрублены. Лишь остатки кости удерживали испаряющуюся плоть.

— Помогите демону! Остальные — наверх! — кто-то раздавал указания, а я понял, что ноги подкашиваются.

Надо мной склонились. Я почувствовал что-то теплое, хлынувшее на мои раны.

— Терпи, все в порядке, — шепнул чей-то голос, и я, полностью доверившись, прикрыл глаза.

Все в порядке. Я сделал свою часть.

Перед тем, как мир снов забрал меня, я услышал далекое пение лютни. Это вызвало у моей души усмешку.