Они все — слабы.

Мать не могла остаться на кресте, это было понятно. Ее дети были готовы. И мое появление стало частью стихийного плана по перевороту всех крестов в этом мелком городке.

Стена пламени раскалила воздух передо мной. Я отскочил. Бросил взгляд. Инквизитор махнул кадилом священника, благовония изрыгнули огонь в мою сторону.

А этот — сильнее.

Я заметил кровь в глазах Охотника. Это пробудило во мне радость. Я швырнул ему свой инквизиторский меч, а сам перехватил Тласолтеотль. Буквы, выгравированные на лезвии, — первая строчка боевой молитвы Креста разожглась.

Мне никогда не приходилось видеть, какую силу может пропускать мой меч через себя. Как ребенок вампиров, я был лишен святой силы. Поэтому, налюбовавшись всласть и изобразив попытку сражаться с освященным клинком, я прошептал:

— Симфония металла.

Клинок крутанулся в воздухе, вырвался из ладоней инквизитора, поверившего в честный поединок. Лезвие вспороло ему брюхо, но по яростному притоку крови к зрачкам я понял, что до смерти еще далеко. Впрочем, пожирательница грехов готова была это исправить. Двуручник разогнался в воздухе и врубился в шею, слегка застопорившись на позвоночнике, но все же с хрустом переломив его. Тело рухнуло на землю. Глаза инквизитора лопнули, их содержимое потекло по земле. Я подошел ближе, наклоняясь к его груди. Сердце не билось, но душа должна была быть внутри.

— Демон, берегись!

Прежде, чем я успел что-то сделать, мою ногу резануло. Я упал на колено. Боковым зрением заметив надвигающийся удар, упал на землю, в полете выкидывая Тласолтеотль. Тяжелый двуручник едва провернулся, но все же смог куснуть бок нападающего. Кольчуга кое-как выдержала удар, хотя я слышал звон колец, выбитых из оплетения. Мне поспешили на помощь.

Гроза разорвалась над нашими головами. Вампир кулаком пробил насквозь грудь инквизитора, напавшего на меня со спины. Я с благодарностью кивнул, пытаясь подняться, и с сухим удивлением отметил расширяющуюся рану на ноге.

Святой минерал меня убьет.

Запустив пальцы в плавящийся разрез, я ногтями стал выдирать таящие клочки плоти. Где-то в них была скрыта соль, которую наносят на инквизиторские клинки. Вампир вызвался прикрыть меня, но я ухватил его за руку.

— Вырви сердце из трупа, отдай его мне, — попросил я, не прекращая терзать ширящуюся рану.

— Понял.

Его огненно-рыжие глаза и близко не напоминали омуты Некрос, но я почувствовал прилив любви к этому клыкастому. Он даже был чем-то похож на Акулу.

Спасло только то, что меня приняли за вампира. Если бы они знали, что я демон, то ударили бы в грудь.