— Не нужно меня спаивать.

— Я не спаиваю. Просто хочу, чтобы ты успокоилась. Обещаю, что не прикоснусь к тебе, а буду только говорить.

— Знаю, как ты умеешь говорить, — буркнула я и все же отпила. — Он не здесь. Мой брат далеко. Мы… поссорились, и он уехал без меня.

— Он тебя обидел?

— Н… наверное. Хотя это моя вина, если можно так сказать.

— Хочешь рассказать подробнее?

— Это неважно. Я точно знаю, что я люблю его. Только это имеет значение.

— А меня, как я помню, ты не любишь?

— Да.

— Ты ничего не чувствуешь ко мне и хочешь быть верной одному мужчине, которого рядом нет?

— Да.

— Понятно. Этого стоило ожидать, даже несмотря на то, что ты сказала, будто у тебя никого нет.

— Я забыла о нем. Меня… заставили это сделать. Сейчас случайно вспомнила. Я понимаю, как это выглядит для тебя…

— Отпей.

Я отпила.

— … но я правда его люблю. Мои воспоминания изменил вампир.

— Понятно, — Михаил смотрел на меня задумчиво. — Что же… Я не питал иллюзий, на самом деле. Может, потому и полюбил тебя. Ты права, я кобель. Ношусь за юбками. Другого человеку моей профессии не остается. Не имею очага, не имею родины. Бездомный вор. Меня радуют только шлюхи. Отпей.

Я сделала пару глотков.

— Поэтому, встретив тебя, я влюбился. Недоступная ягода всегда манит больше остальных. Дело даже не в другом мужчине. Ты вампир. Ешь людей. Однажды можешь погрызть моего лучшего друга. И даже — меня. В конце концов, глупо было бы отрицать: если эта ситуация с монстрами запрет нас вдвоем где-нибудь надолго, то… Ты меня съешь. Потому что я — скот, который служит пищей. Не более. Не думай, я понимаю свое положение ничтожного человечишки. Отпей.

Я молча приникла к горлышку бутылки, сжимаемой пальцами Михаила.