Открыв глаза, мало что понял. Подушка подо мной была заляпана кровью. Не сразу я это осознал. Зато сразу почувствовал, как течет по щеке что-то теплое. Вытекает изо рта. Как боль разрывает голову изнутри. Будто раскалывает ее на две части, от губ до затылка. Я закричал, и от этого стало хуже.

Меня будто бросало по кровати. На деле же я метался. До тех пор, пока не упал на пол. Тут же покатился, пытаясь найти утешение. Спастись от боли. Избавиться от нее хоть как. Я ударился лбом. Еще раз. Бился головой об пол, и это будто помогало. Мне, казалось, становилось легче.

Пока страдания не возвращались. Каждый раз, стоило мне почувствовать облегчение, боль приходила в еще большем количестве. От этого не было спасения. Показалось, что я обречен. Перед глазами лишь мертвые доски и кровь. Моя собственная кровь, что не прекращала течь.

«Станет ли легче, если вся она вытечет?» — задался я вопросом, вбив голову в пол еще раз.

— Вангр, успокоился бы ты. Подумаешь, какая беда — лишь клыков лишился. Я через это проходил, это не так уж больно, — послышался голос Киора.

Его рука легла на плечо, перевернула меня. И я вновь… вновь увидел эту усмешку. От нее стало легче. Я сам улыбнулся.

— Вот. Видишь? Не так уж и больно, — Киор одобряюще похлопал меня по щеке, задержав пальцы на ней.

Да. «Не так уж и больно». Хотел бы я сказать, но это была ложь. Я все еще сходил с ума. И от этого улыбка моя становилась шире. Я смотрел на лицо Белого, на его снежные волосы, на снежные глаза… и я думал: «Как хорошо было бы обагрить это кровью!» Эта мысль не давала мне покоя. Она будто засела где-то посреди пучины боли и безумия. И я бы так хотел измазать этот чистый холст алыми красками. Но знал, что у меня нет рук. И нет клыков.

Все же, в его глазах что-то было.

Среди ресниц мне померещилось отражение. Только я решил, что оно бесследно ускользнуло, как то вновь показалось. Картина, прячущаяся во взгляде Киора… его окровавленное лицо, агонизирующее тело, скрюченные пальцы, царапающие пол прямо здесь, совсем скоро… Нет, это невозможно… казалось…

Я продолжал смотреть. Впивался взглядом в Белого. Испытывал тоску. Тоску ли? Отчаяние! Мне хотелось взяться за это лицо. Подправить, уверенными росчерками исправить эту холодную усмешку, превратить ее в живое выражение лица. И желание было столько велико, что я почувствовал в себе возможность.

Моя голова все же надорвалась. Там, где был глаз, подаренный Джорданом, опустело. Я почувствовал, когда перестал видеть часть мира.

Лицо Киора подернуло выражение удивления. Да, кажется, его что-то впечатлило.