«Невыносимо. Лучше умереть. Почему мне не дают умереть?!»
«Невыносимо. Лучше умереть. Почему мне не дают умереть?!»
Свет звезды становится бело-синим, заполняет голову. Кожа горит. Тело сотрясается в конвульсиях. Ремни на руках и ногах прижимают к столу.
Свет звезды становится бело-синим, заполняет голову. Кожа горит. Тело сотрясается в конвульсиях. Ремни на руках и ногах прижимают к столу.
Агония прекращается. Щёлкают переключатели, гудение аппаратуры утихает. Сквозь слёзы он видит мучительно яркий свет – это светильники на потолке. Потолок совсем небольшой, комната очень маленькая, Она совсем не похожа на ту, тёмную и тихую, с окном во двор.
Агония прекращается. Щёлкают переключатели, гудение аппаратуры утихает. Сквозь слёзы он видит мучительно яркий свет – это светильники на потолке. Потолок совсем небольшой, комната очень маленькая, Она совсем не похожа на ту, тёмную и тихую, с окном во двор.
– Как он?
– Как он?
– В норме. Никаких отклонений.
– В норме. Никаких отклонений.
– Можно продолжать?
– Можно продолжать?
– Конечно.
– Конечно.
Щёлкает переключатель, нарастающий гул заполняет комнату. Звук становится всё выше – совсем скоро он взорвётся калейдоскопом мучений.
Щёлкает переключатель, нарастающий гул заполняет комнату. Звук становится всё выше – совсем скоро он взорвётся калейдоскопом мучений.
«Отец! Я больше не выдержу! Забери меня отсюда! Пожалуйста!»
«Отец! Я больше не выдержу! Забери меня отсюда! Пожалуйста!»
Он хочет кричать, но во рту цилиндр с мерзким вкусом то ли резины, то ли пепла.