– Так просвети же нас.

– Я думаю, что нам следует создать призовой фонд. Призы наличными за лучшие рекламные ролики, за лучшие документальные съемки, что угодно.

Роб прищурился.

– Чо?

Майк развел руки.

– Это старый прием. Люди о нем не слышали просто потому, что уже не первое десятилетие, как он поставлен вне закона в большинстве стран. Как и рынки фьючерсов, или договора доминирующего доверия, типа того. Все просто. Мы учреждаем приз, наличными, и любой, кто хочет попытаться его получить, подает на конкурс свою работу. Мы учреждаем жюри, которое выбирает лучшую, и выплачиваем приз.

Роб прищурился.

– Значит, мы просто говорим «пришлите нам рекламный ролик, если он нам понравится, то мы заплатим, не понравится – не заплатим», так?

– Ага.

Роб фыркнул.

– Я бы на такую хрень не купился.

– Мы выплачиваем вознаграждения рабочим-собственникам нашего кооператива схожим образом… за небольшие улучшения технического плана, – сказала Катерина. – А с третьими сторонами такое когда-нибудь работало?

Роб скривился.

– И вообще, в реальном мире, а не в какой-нибудь хреновой коммуне хиппи?

Катерина сжала губы в ответ на оскорбление, но не ответила Робу.

Майк кивнул.

– Да. Вам обоим. Самым известным был British Latitude Prize, но таких была целая куча – Ansari X Prize, Google Lunar Prize, другие. Я включил ссылки на них в раздаточные материалы.

Альберт кивнул и уткнулся в планшет, тыкая в ссылки.

Карина положила стилус.

– Эта идея выглядит… странно. Не имея прямого контроля, как нам знать, что мы получим то, что нам надо? Месседжи этой рекламы могут не соответствовать нашим целям.